14 июня, 2017.



new.ia-centr.ru
Книга издана при поддержке Фонда имени Ф.Эберта (Германия), она предназначена для государственных деятелей и представителей крупного бизнеса, аналитиков и экспертов, ученых и преподавателей высших учебных заведений – в целом всех тех, кто профессионально интересуется Центральной Азией, занимается изучением Евросоюза и его политики.
Книга является результатом исследования, проведенного под моим руководством в период 2014–2016 годов, построена в форме аналитического доклада.
Как руководитель проведенного исследования хотел бы ознакомить читателей с полной версией заключительной части книги. И добро пожаловать на мой сайт, где в разделе "Библиотека" можно будет найти и бесплатно скачать другие книги и доклады моей команды.
После распада СССР Европейский Союз, безусловно, сумел обозначить свое присутствие во всех пяти странах Центральной Азии (ЦА), выйдя на различный уровень влияния на каждую и в каждой из них.
Во-первых, в политической сфере влияние ЕС в наибольшей степени проявляется в Кыргызстане, несколько меньше и лишь по ряду аспектов – Казахстане, еще меньше – Таджикистане, незначительно – Узбекистане и крайне незначительно – Туркменистане. Причем, Кыргызстан и Казахстан в гораздо большей степени по сравнению с остальными государствами региона подверглись европейскому (и в целом, западному) политико-идеологическому «форматированию», и в этом плане они резко выделяются на фоне Туркменистана, Узбекистана и Таджикистана, где влияние Запада незаметно и в основном символично.
Во-вторых, в экономической сфере влияние Евросоюза наиболее сильным является в Казахстане, а по некоторым моментам – Кыргызстане и Туркменистане, и в гораздо меньшей степени – Таджикистане, а также Узбекистане. При этом в характере европейского воздействия на Кыргызстан и Туркменистан есть принципиальные различия. Если в Кыргызстане ЕС использовал прежде всего политические и консультационные инструменты (по ускорению либерализации экономики), то в Туркменистане наблюдалось довольно активное участие ряда европейских компаний в освоении нефтегазовых месторождений на шельфе Каспия.
В-третьих, в сфере безопасности влияние ЕС наиболее ощутимо в Таджикистане и Кыргызстане, гораздо меньше – Казахстане, незначительно – Узбекистане и Туркменистане. Причем в случае Таджикистана и Кыргызстана европейские рычаги достаточно эффективны лишь с точки зрения технического и финансового содействия обустройству государственных границ. Особенно важна такая помощь для Таджикистана, имеющего крайне протяженную (более чем 1300-километров) границу с Афганистаном, по всему периметру которой к тому же сохраняется сложная ситуация.
В-четвертых, в социальной сфере влияние ЕС наиболее отчетливо проявляется в Казахстане, несколько меньше – Кыргызстане, очень слабо – Таджикистане, еще более слабее – Узбекистане, и практически совсем не заметно – Туркменистане. При этом сами масштабы европейского информационного, культурного, идеологического и иного социального воздействия на широкие слои населения стран ЦА крайне невелики.
В целом же влияние Евросоюза на Центральную Азию, даже если и было по каким-то вопросам и в каких-то сегментах существенно ранее, то за последние десять лет кардинально ослабло (особенно на фоне роста влияния России и Китая), а в будущем – с высокой долей вероятности еще более ослабнет.
В политической сфере это во многом обуславливается:
- географической удаленностью, отсутствием исторического опыта интенсивного и тесного взаимодействия Европы и Центральной Азии (пожалуй, лишь за исключением советского периода для прибалтийских стран-членов ЕС, когда их взаимодействие с регионом в рамках СССР было достаточно интенсивным и тесным);
- сохраняющейся разновекторностью подходов (а в каких-то случаях – и интересов) европейских государств, их следованием в фарватере политики США, американских стратегических целей и установок в ЦА;
- чрезмерной забюрократизированностью европейских политических структур и необходимостью многочисленных согласований (на различных уровнях и между различными странами), что не позволяет Брюсселю своевременно принимать те или иные важные решения на центральноазиатском направлении своей политики, быстро и адекватно реагировать на меняющуюся внутри и вокруг ЦА ситуацию;
- многовекторной внешней политикой самих стран Центральной Азии, их явным нежеланием (за исключением, возможно, лишь Кыргызстана) реально реформировать свои политические системы в соответствии с европейскими (западными) стандартами;
- высоким, где-то растущим, а по каким-то аспектам – скоординированным влиянием России и Китая.
Принимая во внимание вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что, несмотря на частые контакты центральноазиатских и европейских официальных лиц, а также огромное число совместных деклараций (например, о стремлении к партнерству, приверженности демократическим идеалам и т.п.) политическое влияние ЕС на ЦА было и остается относительно невысоким (особенно по сравнению с влиянием России и Китая), а в будущем – наиболее вероятно уменьшится.
В экономической сфере слабость политики Евросоюза главным образом определяется:
- экономико-географической изоляцией, неэффективностью транспортного сообщения (в первую очередь железнодорожного как экономически наиболее рентабельного) между Европой и Центральной Азией; при этом, хотя железнодорожное сообщение возможно через российскую территорию, но, видимо, Россия не рассматривается (не рассматривалась и не будет рассматриваться) в ЕС как связующее звено с ЦА;
- отсутствием взаимозависимости экономик стран региона и Евросоюза, а также какой-либо потребности к ее формированию (в отличие, например, от сохраняющейся довольно высокой взаимозависимости экономик государств ЦА и России, их растущей зависимости от Китая);
- незаинтересованностью европейского бизнеса в реализации крупных проектов в регионе (за исключением лишь некоторого интереса к проектам в нефтегазовой отрасли Казахстана и в меньшей степени – нефтегазовой отрасли Туркменистана);
- ориентацией ЦА на экономические связи со своим традиционным партнером – Россией и развивающимися странами Азии, в первую очередь Китаем;
- некоторыми успехами Москвы в продвижении программ, схем и алгоритмов экономической интеграции на постсоветском пространстве, в том числе с участием государств региона (Таможенный союз, Евразийский экономический союз) и одновременно все более активной торговой, финансовой и проектной политикой Пекина в Центральной Азии.
В этих условиях по сути единственным звеном, связывающим экономики стран-членов ЕС и государств ЦА, остается торговля (масштабы которой особенно велики в случае с Казахстаном). Однако, как представляется, это является не более чем историческим наследием, учитывая то, что торговые связи Российской империи, а затем СССР традиционно были ориентированы преимущественно на Европу. Тем более, что прибалтийские страны-члены ЕС когда-то были составной частью советской экономики, а государства Восточной и Центральной Европы входили с Советским Союзом в единое экономическое пространство – Совет экономической взаимопомощи.
В то же время ни это историческое наследие, ни имевший место всплеск политического интереса Запада к региону после 2001 года не способствовали и не способствуют развитию масштабного, глубокого и интенсивного экономического взаимодействия между ЦА и ЕС. Складывается впечатление, что тот же европейский бизнес в регионе нацелен преимущественно на добычу и вывоз углеводородного сырья. Все это является очень хрупким фундаментом для выстраивания и развития европейско-центральноазиатских экономических отношений, тем более принимая во внимание относительно низкие цены на углеводороды.
Поэтому, несмотря на то, что пока торговля с Евросоюзом все еще занимает важное место во внешних связях стран Центральной Азии (в основном это касается Казахстана), экономическое влияние ЕС на ЦА было и остается сравнительно невысоким (явно ниже влияния России и Китая), а в будущем скорее всего лишь уменьшится.
В сфере безопасности слабость европейского влияния на Центральную Азию в значительной степени обусловлена:
- практически полной независимостью центральноазиатских стран от Евросоюза по всем основным элементам обеспечения безопасности;
- высокой и острой зависимостью государств Центральной Азии от России, особенно с точки зрения обеспечения военной безопасности;
- фактическом провалом усилий Запада по долгосрочной стабилизации Афганистана и кардинальным сокращением здесь войсковой группировки США/НАТО, а также закрытием соответствующих военных объектов стран-членов Альянса в самом регионе;
- глубокой незаинтересованностью Москвы и Пекина в каких-либо масштабных формах западного, в том числе и европейского присутствия в ЦА в сфере безопасности.
Другими словами, Евросоюз реально ничем не может помочь Центральной Азии и особенно это касается сегмента военной безопасности (учитывая военную слабость ЕС, его практически полную зависимость от США). Даже по таким специфическим вопросам как управление границами и борьба с наркотрафиком эффект от программ Евросоюза невелик: объем транзита наркотиков из Афганистана через Центральную Азию в Россию/Европу только растет.
Поэтому, принимая во внимание неспособность ЕС (и в целом, Запада) быть гарантом безопасности Центральной Азии, европейское влияние на регион, хотя и характеризовалось некоторой тенденцией роста (особенно в период 2002-2005 годов), однако к настоящему времени данная тенденция не только не проявляется, но уже и сменилась на противоположную.
В социальной сфере слабость влияния Евросоюза на Центральную Азию в основном объясняется:
- неразвитостью человеческих контактов и сохраняющейся глубокой изоляцией народов Европы и Центральной Азии;
- наличием между ЕС и ЦА многочисленных барьеров (транспортных, визовых, языковых, культурных, ментальных и т.п.);
- ограниченностью информационного и иного воздействия Евросоюза на регион;
- традиционно высоким тяготением населения стран Центральной Азии к России, российской культуре и российскому информационному пространству;
- зачастую высокой идеологизацией подходов ЕС к ЦА, когда консервативным обществам стран региона навязываются неприемлемые для них ценности и стандарты, например, в плане пропаганды нетрадиционной сексуальной ориентации, браков для представителей сексуальных меньшинств и т.п.
По большому счету социальное влияние Евросоюза ограничивается лишь образовательными программами, а в ряде случаев (Таджикистан и Кыргызстан) – поддержкой государственных бюджетов, оказанием гуманитарной и продовольственной помощи. Однако, те же образовательные программы охватывают лишь очень узкую прослойку общества (как правило, небольшие группы студенческой молодежи и преподавателей высших учебных заведений), а усилия ЕС по финансированию социально-ориентированных проектов в странах региона не заметны на общем фоне растущих, углубляющихся и множащихся социальных проблем ЦА.
Поэтому, несмотря на все точечные успехи европейской политики «мягкой силы», в том числе по формированию прозападных элит, в целом социальное влияние Евросоюза на регион было, есть и, скорее всего, будет невысоким.
В итоге, факторы, ведущие к ослаблению влияния Европейского Союза в Центральной Азии, явно гораздо более значимы и весомы по сравнению с факторами, обуславливающими усиление данного влияния.
По сути единственным государством в ЦА, где позиции ЕС достаточно устойчивы был и пока остается только лишь Кыргызстан. Однако провал поддержанного Западом «реформаторского эксперимента» в этой стране способствует дальнейшему ослаблению европейского влияния как в Кыргызстане, так и в других государствах региона, убеждая их относится критично к навязываемым извне демократическим и либеральным рецептам.
Более того, с точки зрения современных реалий, время в Центральной Азии уже работает против Евросоюза. Если в те же 90-е годы прошлого века ЕС и представлялся неким идеальным партнером для стран ЦА, избравших путь построения светских государств европейского типа, то по прошествии 25 лет постсоветского периода надежды и иллюзии государств региона на всемерную помощь Европы (и Запада в целом) в достижении прорыва в комплексном развитии уже похоже исчезли.
В дальнейшем влияние Евросоюза в Центральной Азии будет скорее всего уменьшаться. Теоретически, конечно, нельзя полностью исключить сценарий очередного всплеска западного военно-политического и экономического внимания к региону, что, безусловно, приведет и к росту европейского влияния на центральноазиатские государства. Однако такой сценарий все же пока представляется крайне маловероятным.
Наиболее вероятно то, что Евросоюз в силу ухудшения ситуации в самой Европе (экономические и социальные сложности в целом ряде стран-членов ЕС, рост дезинтеграционных настроений, потоки беженцев из северной Африки и Ближнего Востока, конфликт на Украине и др.) будет уделять основное внимание внутренним проблемам, а также отношениям с ближайшими соседями, выводя из приоритетов взаимодействие с такими географически отдаленными регионами как Центральная Азия.
Парамонов Владимир Владимирович – руководитель Аналитической группы «Центральная Евразия» (Ташкент, Узбекистан, www.ceasia.org, www.ceasia.ru).