Исполнительный вице-президент АРБ Эльман Мехтиев продолжает серию бесед о поведенческом надзоре. В этот раз его собеседником стал Игорь Юргенс, президент Всероссийского союза страховщиков.



Эльман Мехтиев: Добрый день, Игорь Юрьевич. Спасибо, что нашли возможность встретиться… Тема поведенческого надзора становится постепенно все более интересной, поэтому журнал «Банковское обозрение» решил провести цикл бесед по ней и попросил меня помочь в этом. Мы уже побеседовали с господами Саватюгиным, Климовым и Азуаном. Вы — защитник интересов отрасли, по отношению к которой Банк России уже применяет поведенческий надзор. Первый звоночек был летом позапрошлого года по отношению к Росгосстраху. То, что действия предпринимаются в отношении прежде всего именно страховой отрасли, заставляет задать вопрос: что для вас означает поведенческий надзор?

Игорь Юргенс: Определения никто не давал. Вы беседовали с людьми, которые не один десяток лет работают в финансовой отрасли, и они, наверное, вам тоже не дали четкого определения, что такое поведенческий надзор. Я понимаю это таким образом: вслед за передовыми регуляторами других стран Центральный банк переходит на риск-ориентированную модель надзора, декларируя, что он будет надзирать даже не по букве закона, а по принципам и духу того, что они хотят от организации. Грубо говоря, страховых организаций осталось 250...

Эльман Мехтиев: Даже меньше, чем банков…

Игорь Юргенс: В топ-10 сидит по комиссару. В остальных один комиссар на десять более мелких организаций. Если это квалифицированные люди, а у меня нет оснований подозревать их в обратном, они, безусловно, знают, что такое поведение конкретных организаций на рынке, поскольку они ходят туда каждый день на работу. Здесь я не вижу никаких проблем с точки зрения реализации при нынешнем уровне культуры людей и при том, что обрубят всякие помойки, которые компрометировали высокое звание банкира или страховщика. Останутся цивилизованные люди, которые крутятся, как могут, но уже нацелены на заработок по каким-то правилам. При таком составе профессиональных надзорщиков в центральном аппарате и среди представителей в страховых организациях вижу меня нет оснований думать, что они не видят происходящего. Понимание есть, и картина очевидна. Отчеты таковы, что, если нет какой-то злой политической воли, которая нам с вами неизвестна, то Внешпромбанк более невозможен. Если нет каких-то специальных интересов, но это не нам расследовать. Таким образом, риск-ориентированная модель, строящаяся на Solvency 2 (это как для банков Базель III), возможна. Для этого есть тренированные люди. Поведенческий контроль, как я его понимаю, это предупредительные меры по оценке ситуации как в отрасли, так и в отдельных компаниях, которые могут быть возложены на СРО. Именно для этого саморегулируемая организация и создавалась. Некоторые отрасли их создали по две, по три…

Эльман Мехтиев: В соответствии с законом?

Игорь Юргенс: В полном соответствии… Страховщики проявили мудрость, цивилизованность, доверие и сделали одну СРО. Таким образом, базовые стандарты, которые мы обязаны выполнять по закону, и внутренние стандарты — это и есть описание того, как и какого поведения должны придерживаться наши члены. Эти стандарты разрабатываются, утверждаются нашим президиумом и Центральным банком. Люди говорят: «Да, по этим стандартам мы готовы жить». Корпоративное управление, отношение с потребителем, услуги и т.д. контролируем мы. У нас создается соответствующий аппарат контролеров, которые проверяют в год одну пятую членского состава. Когда все это начнет работать, мы будем требовать от ЦБ уменьшения регулятивного надзора и числа проверок. Плюс заключается в том, что у нас для своих не будет задачи на убиение, а будет направленность на исправление ошибок — это первое. Второе: стандарт гласный, и глубоко копать, как иногда умеют делать государственные проверяющие, уходя в сторону, мы тоже не будем. Об оставшихся двухстах с небольшим организациях будет складываться абсолютно ясная картина: кто чем занимается, как добивается своих целей, где сильные и где слабые стороны. Все будет построено на доброжелательном отношении, потому что это члены нашего сообщества и мы от них зависим, они нам платят взносы. Отталкиваясь от этого, возможна «докрутка» большого регулирования Центрального банка по тем же самым Solvency 2. Это первая сигнальная система, она выставляет некие флажки, по которым, если они действительно красные, может работать Центральный банк. А если мы и сами справляемся, так это супер!

Эльман Мехтиев: Вы затронули очень интересный момент: у вас есть СРО. Да, поведенческий надзор — всегда за Центральным банком, но тогда в чем заключается работа СРО?

Игорь Юргенс: Они нам только часть полномочий делегируют, опасаясь, что мы будем слишком по-дружески относиться к своим членам. Делегируют понемножку — несколько обязательных стандартов, остальные — внутренние.

Согласно закону необходимо наличие базовых стандартов в области корпоративного управления, внутреннего контроля, защиты прав и интересов получателей финансовых услуг, оказываемых членами СРО и стандартов совершения самих операций на финансовом рынке. Базовые стандарты в отношении страховщиков это заключение договоров страхования и исполнение обязательств по наступившим страховым случаям.

Если мы докажем состоятельность в части контроля за выполнением стандартов для своих членов и для регулятора, я думаю, что потихоньку часть нагрузки можно снять, и это ровно то, к чему призывают президент и премьер-министр: «Снимите регулятивную нагрузку с бизнеса, дайте ему подышать».

Вернемся, как говорится, к лихим девяностым. Страна чем выжила? Предпринимательским духом бывших физиков, которые сделались «челноками». Из «челноков» — в кооперативы, из кооперативов по мойке стекол — в «Альфа», BP, ТНК и так далее. Мы же прошли этот путь, чуть-чуть доверяя друг другу. Конечно, были отклонения, жуткие истории и самопоедание. Но мы прошли этот путь без такого грамотного надзора, который сейчас уже есть. Так немножко ослабьте надзор, окажите чуть большее доверия, а если его не оправдают, то сразу — обратно.

Эльман Мехтиев: Вы сами сказали, что наш регулятор смотрит на западный опыт и внедряет этот очередной надзор. Но поведенческий надзор на Западе — это история даже не последнего года, а начала двухтысячных. Что случилось вдруг в 2016-2017 годах, что наш регулятор об этом заговорил? Особенно интересно, почему регулятор решил не просто об этом заговорить, а действовать именно в страховой индустрии?

Игорь Юргенс: Причина — риск-ориентированная модель. Какой у нас риск? Мы видим конкретный риск, но у нас еще нет юридического основания отозвать или приостановить лицензию. Тут не докапитализировал, тут взял больше, чем есть активов, и так далее. Чувствуем. Предупредительно, как заявила на прошлом конгрессе в Санкт-Петербурге Эльвира Сахипзадовна: «Не по букве, а по принципу закона». Это очень хорошо и очень цивилизованно. Я чувствую, что Мехтиев, по-моему, немножечко оступился. Он хочет заработать где-то еще. Я этого не знаю. Мне кто-то сказал. Даже в Советском Союзе, я помню, у следственных и правоохранительных органов был принцип: «Не карать, а провести профилактическую беседу». Это все надо прописать и стандартизировать, потому что иначе будет произвол.

Эльман Мехтиев: И вы меня тем самым подталкиваете к ответу, хотя хотел спросить вас я. С чего бы вы начинали внедрение поведенческого надзора на месте регулятора?

Игорь Юргенс: Во-первых, там полно всего, что они осуществляют в полной мере, и, как вы видите, щепки летят и летят. Я не знаю, сколько у вас лицензий отозвано.

Эльман Мехтиев: По сто в год...

Игорь Юргенс: У нас приблизительно то же самое, может быть, чуть меньше, потому что у нас и организаций было меньше, чем банков. Наша капитализация — одна сотая вашей. Должна быть доброжелательная профилактика, а вот если не поняли, тогда всё. Вот как я это вижу. Но повторяю, чтобы без произвола, а по каким-то стандартам. Что значит профилактика? Вот мой пример в отношении вас. А тебе кто это сказал и что сказал? Где ты видишь, что Мехтиев оступился? Соответственно, приведи какой-то стандарт поведения исполнительного директора АРБ, по которому все правильно. А что он делает после окончания рабочего дня, не твое дело. Что-то в этом роде.

У меня нет этого «на кончиках пальцев», потому что мы это в первый раз проходим, но какие-то ощущения и наработки есть. Мы их им передали. Они сначала говорили: «Нет, ничего мы вам не отдадим, никакого надзора вообще. Вы будете следить за тем, чтобы ваши членские организации, вступив, вели себя правильно в отношении потребителя, чтобы поменьше было жалоб». По каким стандартам? Пошло тогда: внутренний аудит, внешний аудит, корпоративное поведение и так далее, и так далее. «Чтобы поменьше жалоб» тянуло за собой одно, другое, третье, и это оказалось какой-то уже предсистемой, но мы ее еще не тестировали. Поэтому я не могу сказать, во что это выльется. Часть делегированных полномочий, которая не связана с карательными функциями, нужна, чтобы сообщество понимало, с одной стороны, что, это мягкий, предупредительный поведенческий надзор, с другой стороны, что если вы к нему относитесь легкомысленно и без должного пиетета, то сзади стоит «карательный меч революции».

Эльман Мехтиев: Спасибо иллюстрацию на примере моего возможного поведения… Вы сами говорите: «Предупредительный характер, мягкий характер этого самого надзора, но сзади стоит карающий меч, организация, машина». Где граница между «хватит терпеть» и «приступаем к жестким мерам»? Я специально посмотрел пресс-релизы ЦБ. В случае с Росгосстрахом пресс-релиз ЦБ говорит о двухстах с лишним предписаний. В другом случае было только одно предписание, но нет даже пресс-релиза.

Игорь Юргенс: Там несколько иной случай. С Росгосстрахом же другая ситуация. Огромное количество жалоб. В прошлом году минус пять миллиардов. По одному виду страхования для такой компании это серьезно. Причем это был один из профильных для них вид. Начали проверять одно, второе, третье... Первое, второе, третье предписание и приостановка как тестовый режим. Кто еще зайдет на те территории, где были эти жалобы?.. И тут начался большой процесс: электронное ОСАГО, единый агент ОСАГО — логичные шаги, с точки зрения регулятора. Но, повторяю, это уже не «поведенчество», это — выполнение своих функций.

В Российском союзе автостраховщиков и в Национальном союзе страховщиков ответственности есть некий стандарт, который ты должен выполнить. Столько-то денег должен отдать в компенсационный фонд, должен отчитаться и внести в информационную систему, потому что от этой системы зависит расчет коэффициента «бонус-малус» для каждого человека (скидка по ОСАГО), рассчитанный на взаимодействие с МВД, ДПС. Если ты мало и плохо грузишь, вся отрасль несет имиджевые и материальные потери. Разработаны правила профессиональной деятельности: не выполняешь первый раз — условно 10 тыс. рублей, не выполняешь второй раз — 500 тыс. рублей и т.д. Это нормально, они сами на себя эту епитимию наложили, сами разработали такие штрафные санкции, считают их не драконовскими, но мобилизующими. Этот опыт применить в поведенческом надзоре можно. Люди, не дожидаясь косы, сами десяток лет разрабатывали и одно, и другое — как себя вести по отношению друг к другу и к коллегам, чтобы все было хорошо. И только когда мы уж совсем не соблюдаем рамки, приходит Центральный банк и начинает... Почему это сейчас, вы спросили? Да потому, что он мегарегулятором стал не так давно. Почему в двухтысячном это сделали те же немцы? Потому что у них все началось немного раньше, лет на 50, а в некоторых отраслях — на 100.

Эльман Мехтиев: Не уверен насчет поведенческого надзора, но в других отраслях согласен. Регулятор вводит поведенческий надзор, исходя из его нынешней программы действий. Когда вы ожидаете результатов? Или, наоборот, если вы как СРО это делаете, то какие ваши действия, чтобы эта коса не опускалась?

Игорь Юргенс: Мы только запустились. Регулятор, кстати, выпускает свой документ по набору тех показателей, которые мы должны взять на себя. Не по всем из этих стандартов, с их стороны кое-что уже есть — общие указания, мы над ними работаем, сдаем им. Первые двадцать шесть проверок утверждены нами самими по случайной выборке. Все знали, почему проверяем того или иного. Давайте дождемся первых двадцати шести проверок и утверждения этих базовых крупных стандартов. Посмотрим, как пройдет год. Обобщить мы сможем не раньше, чем в январе следующего года. Первой проверки еще нет, она только в июле начнется, потому что мы только получили это высокое звание — СРО. После этого можно будет сказать, насколько это ценный инструмент преднаказательной практики, который облегчает жизнь нашим членам и Центральному банку.

Эльман Мехтиев: Спасибо. Странно, может быть, что банкир интересуется вашей отраслью. Но если мы работаем не только под одним регулятором, но и на одном рынке, рано или поздно должны смотреть, что происходит у соседей.

Игорь Юргенс: Что-то в этом роде и у вас произойдет, я думаю. Спасибо вам!