Дырки и редкости

Среди этих типов «смертельных» значений трудно уловить, чего в них не хватает, о чем не говорят. Как кажется, говорят обо всем – хотя списка значений смерти не существует, так что сравнить списки не представляется возможным. Собственно, при обзоре разговоров о смерти и появляется возможность составить «список смерти» - некоторый лист значений, претендующий на полную (хоть и не исключительную) широту охвата значений, в которых люди употребляют слово «смерть».
Мы можем отметить типы высказываний, смыслы, которые выражаются сравнительно редко или по крайней мере реже, чем этого можно было бы ожидать с точки зрения тех или иных теоретических представлений.

Итак, потенциальные «дырки», смыслы редкие, провалы. То, о чем практически не говорят. Достаточно распространенные в прошлые века, в литературе темы, которые сейчас тоже, казалось бы, должны быть, а нету. То есть просто напомню, что еще можно было ждать - многих высказываний, развернутых тем. Но нет.

Игра со смертью
Сюда относятся темы виртуализации жизни, смерть в игре, как зрелище для удовольствия. Удовольствие возникает от обмана смерти, то есть это связано с типом «Страх смерти». Эта излюбленная тема многих постмодернистских разговоров о смерти, об этом написана большая литература.
Это очень маленький камушек. В разговорах «игра со смертью» занимает очень скромное место.
Высказывания о танце со смертью, красоте смерти и ее привлекательности, о виртуальных играх, где говорится о смерти – такие высказывания есть, но их довольно мало и они не особенно выделяются на общем фоне. Проще говоря, обычно говорят не «мой персонаж в игре убит», а «меня убили», но это стало привычным выражением, не обыгрывается дополнительно и доля таких игровых разговоров очень мала.
Это совсем небольшой камушек в ландшафте смерти, теряющийся на фоне исполинских форм основного ландшафта, описанных выше. Возможно, в иных культурах дело обстоит не так, но в современной культуре русского языка со смертью играют сравнительно мало и неохотно.

Героическая смерть
Утверждается [Bauman, 1992], что современной культуре свойственна меньшая доля смыслов, связанных с «героической смертью», требующей мужества и "жертвы" во имя "высших ценностей", а вместо этого наличествуют всякие виды «деконструкции смерти", дегероизация ее путем снижения пафоса на уровень размышлений об общих понятиях. В самом деле, событийное понимание смерти и «смертной статистики» очень распространено, а разговоров о героической смерти довольно мало.
Однако такие разговоры есть и они постоянно находятся в достаточно больших выборках. Понять, частые это разговоры или нет, трудно – ведь нет представления о нормальной их доле. В общем, это маленький тип, но постоянно встречающийся, не самый редкий.
Можно заметить такую особенность разговоров о героической смерти. Она присутствует, но обычно говорится об отдаленных смертях, произошедших в прошлом. Эта смерть не может быть с близкими, с ней не сталкиваются лично. Говорят о подвиге красноармейцев в битвах с фашистами, упоминая славные смерти героического прошлого, но не героическую гибель соседа. С другой стороны, в мирное время соседи действительно редко героически гибнут.

Посмертная слава
Так же редко стали говорить о посмертной славе. Эта тема не выпала полностью, она обычна в речевых клише, но как осознанно проговариваемый смысл – весьма редка. Видимо, посмертная слава понимается теперь только как слава, которую оценивают и производят какие-то другие, когда человек давно уже умер и не существует. Прежнего смысла посмертной славы, как славы, вполне доступной и самой душе прославляемого – больше нет, никто не считает такое положение дел реальным. Хотя о посмертии души говорят очень много.
Бессмертная любовь
Сравнительно мало говорят на тему любовь и смерть – бывшая банальность стала редкостью. Нельзя сказать, что любовь стала смертной в жизни, но в речах населения – кажется, да. С другой стороны, опять же – по сравнению с чем. Это довольно крупный блок высказываний, но вовсе не один из самых крупных. О любви, которая сильнее смерти, по-прежнему говорят, хотя, в общем, сравнительно редко, хотя такие высказывания встречаются почти в любой крупной выборке. Чаще о такой любви говорят женщины. Мужчины в соответствующем месте чаще говорят о сексе. Выражают ли они те же чувства, называя их другим словом, или в самом деле говорят о совсем другом – трудно понять.

Сон – младший брат смерти
Этот тип встречается, но это небольшая группа высказываний. Может быть, это – «дырка», разрыв в поле значений. Хотя это достаточно философское утверждение, иногда к нему приходят из бытовых соображений, иногда цитируют философские тексты. Кажется, бывали состояния общества, когда эта тема была более распространенной.
Зима жизни
Редко встречается мысль о смерти как зиме, прежде это была в некоторых культурах самая банальная мысль, сейчас ее вспоминают редко и с удивлением, как давно забытую.
Свобода и смерть
Кажется – почти нет этой когда-то очень популярной темы. Изредка встречается в клише и цитатах, но в целом свобода перестала сопоставляться со смертью. При этом нет ощущения, что слово свобода стало реже употребляться, что редкой стала тема свободы. Скорее всего, именно сопоставление со смертью исчезло. Это может говорить о падении ценности свободы – она больше не может играть на равных со смертью.

Смерть - возмездие
Эта в других культурах чрезвычайно распространенная тема – почти отсутствует. Осталась в виде ходового клише, по привычке применяется в некоторых ситуациях, но живые чувства с таким смыслом связываются редко. Хотя некоторые особенно озлобленные граждане выстраивают конструкции с посмертными проклятиями, это все же редкая практика. Это говорит о распадении «структуры смерти», у этого смысла раньше было больше значений и эти значения были сильнее связаны с событиями обыденной жизни. Сейчас некоторые из таких связей порвались, и поступки жизни больше не осмысляются в терминах воздаяния. Особо заметим: представления о судьбе и карме вполне ходовые, но удивительным образом о карме говорят, а о воздаянии – нет. Может быть, дело лишь в умирании слова, а не смысла, эту гипотезу можно проверить.

Судилище
Практически исчез образ смерти как Суда. Когда-то это был едва не самый жестко связанный со смертью образ, каждый понимал, что смерть – это суд. Сейчас образ практически исчез, если смерть как возмездие хоть редко да встречается, в основном – в злопожеланиях и злорадных утверждениях о будущем кого-либо, то образ Судилища не встречается на выборке в первые тысячи высказываний. Прежде обычнейшая тема страха смерти именно по причине ожидаемого суда, загробного воздаяния за грехи, посмертных мук – исчезла. Изредка встречается, упоминаемая лишь как книжная, в цитатах.
Бренность
В прошлом это был более чем популярный смысл, связанный со смертью. Сейчас так почти никогда не говорят. Однако смысл остался, в приведенной выше классификации он обозначен как «Пустота жизни». Там собраны все привычные типы разговоров о бренности, то есть умерло (умирает) само слово, а не смысл.

Смерть души
Сейчас об этом очень редко говорят. Когда-то это была обычная тема разговоров в связи со смертью, теперь – редкий, маргинальный смысл. Причем, похоже, дело не в изменении словаря – просто у современной культуры не хватает слов, чтобы выражать такие смыслы. Кажется, что иногда человек хотел бы сказать нечто похожее, но у него нет выразительных средств, отвечающих его опыту. Душа стала словом маркированным, так говорят лишь определенным образом думающие люди, то есть слово «душа» теперь принадлежит не каждому человеку, и многие смыслы выразить стало трудно.

Советчик и собеседник
Редким стал когда-то популярный образ смерти – советчика и собеседника, поучающего человека при жизни. Постоянный спутник, остерегающий человека, мудро советующий избегать пустых хлопот – этот образ ушел. Смерть, сопровождающая человека, стала пониматься иначе. Теперь смерть идет рядом лишь в особенно опасных ситуациях и обозначает саму себя – угрозу смерти. Постоянного, «бытового» следования и особого жанра «советов смерти» - больше не найти. Интересно, что такие советы теперь некоторые люди дают себе сами – то есть совершенно такие же по жанру рассуждения проговаривает человеческое сознание, а в культурах прошлого такое можно было найти произносимым от лица смерти.

Гениальность и искусство
Искусство и смерть, смерть и гениальность – эти романтические эти темы ныне очень редки. Раньше на эти темы говорилось многое, и об особенной породненности гения со смертью, и о том, как за ним особенно охотится смерть, и даже о том, что силу гению дает его связь с прорывом в реальности. Сейчас тема гениальности больше не связана со смертью, а об искусстве в этой связи говорят редко.

Жалость с умершим и умирающим
Как ни странно, довольно редко говорят о смерти и жалости. Казалось бы, это самая обыденная связь, из образцов совсем недавней культуры, художественной литературы можно было бы ожидать, что это будет устойчивой клишированной связкой. Однако на деле таких высказываний почти нет.
Отсюда, конечно, нельзя делать вывод, что умирающих перестали жалеть. Почему так не говорят – отдельный вопрос.
При этом языковых выражений безжалостности к умирающим – очень много. Когда человек зол, раздражен или рассержен на определенную группу лиц, весьма часто говорится об их смерти в очень жестких выражениях. А вот о жалости – редко.

Дар и царь
Есть еще несколько классических тем, почти исчезнувших из разговоров о смерти. Почти не встречается упоминание о таким давнем клише, как «царь-смерть» (правит на земле), мало говорят о даре смерти (хотя это довольно рафинированная тема, она, кажется, всегда была редка).

Тьма
Удивительно, но почти исчезла световая символика смерти, то есть отождествление ее с тьмой. Это древнейший образ, обыденный и привычный во многих культурах, почему-то не проявляется сейчас в разговорах. Гипотез можно высказать несколько. Например, может быть, дело в том, что тьма сейчас начинает оцениваться положительно – это очень эстетически заряженный феномен, тьма и связанные с этим смыслом образы расцениваются как красивые и положительные (противники надоевших светлых сил, непонятые и загадошные, гордые). А смерть все еще страшна и оценивается отрицательно (страх смерти), и вот тьма уходит из атрибутов смерти. При этом отождествление солнца и добра, кажется, остается на месте.

Спасение
В христианской культуре представление о смерти жестко связано со спасением и Спасителем. Это предмет большого разнообразия рассуждений, с многими подтипами. Достаточно обратиться к литературе по теологии, чтобы увидеть, насколько разработана и многообразна эта тема – и в из художественной литературы известно, что эти идеи проникают и в обыденную речь, обычное мышление.
Тем более удивительно, что в нашей выборке этот смысл не встречается. Вообще. При том, что христиан в сети огромное количество, что разговоров о христианстве, о Христе – множество. То есть не тем, связанных с христианством, нет – нет связи Христа и смерти. Видимо, несмотря на разговоры об оживлении религии в массовом сознании, она ожила каким-то иным способом (организационным?), так, что разговор о Спасителе не связан с темой смерти. Нет также упоминаний о воскресении, победе над смертью и т.п. Христианство проявляется с обрядовой стороны и как почитание святых, аспект воскрешения не проявляется.
Чрезвычайно характерно, что в разделе «Предельная значимость смерти» есть тип «Смерть за других для их спасения». Там представлен единственный образчик из нашей выборки, это буддийские представления о духовном облике учеников гуру Ринпоче, о Йеше Цогьял, которая распространяла в Тибете учения Ваджраяны. То есть в России о смерти и спасении упоминают редко и в связи с жизнеописанием буддийской святой.