19 апреля, 2017.



new.ia-centr.ru

Узбекистан оказался сегодня в центре внимания экспертного сообщества. Политические и экономические реформы в республике, курс на открытость, потепление отношений с соседями, очередность визитов нового узбекского президента – стали предметом дискуссий, публикаций и экспертной экспертизы в России, Казахстане и в целом в Центральной Азии. Мы побеседовали с заместителем директора Казахстанского института стратегических исследований при Президенте РК Санатом Кушкумбаевым о том, каким видится «новый политический курс Ташкента» в Казахстане:

- Санат Кайрслямович, с приходом нового президента Республики Узбекистан Шавката Мирзиеева многие заговорили об оттепели в отношениях между РУз и другими странами региона и о том, что все противоречия и разногласия в Центральной Азии разрешатся уже в ближайшее время. Не проявляются ли в этом, на ваш взгляд, завышенные ожидания?

- Оттепель – это хорошее слово, особенно весной. Но если говорить предметно, то я бы назвал происходящие сегодня процессы прагматизацией отношений. Для этого настало время, самое главное – в наших обществах, в том числе узбекском, есть запрос на прагматичные отношения. Добрососедство и хорошие партнерские отношения с соседями – это же и есть прагматизм. В современном мире конкурировать, соперничать, тем более враждовать – невыгодно и контрпродуктивно.
Речь идет и об оптимизации внешней политики Узбекистана. Да, сегодня с учетом изменений в руководстве страны внешние контакты активизировались. Это логично. Мы видим, что для нового руководства Узбекистана, а оно дает однозначный месседж об этом, важно наладить конструктивные отношения с соседями, развивать торгово-экономическое сотрудничество, решить пограничные и водно-энергетические проблемы, устранить препятствия для развития продуктивного взаимодействия в регионе. Это все, что требуется на нынешнем этапе.
При этом не следует ожидать и вхождения страны в какие-либо многосторонние структуры с наднациональными органами. Узбекское руководство в рамках преемственности своего политического курса налаживает сотрудничество с соседними странами – поэтапно, довольно динамично, но при этом не торопясь и не опережая события. Очевидно, что оно сфокусировано на конкретных, несущих определенную выгоду республике вопросах. Если какие-то инициативы несут двух- или многостороннюю выгоду, Узбекистан с заинтересованностью участвует в процессе и не отказывается от сотрудничества.
Недавний визит Шавката Мирзиеева в Казахстан продемонстрировал этот новый прагматичный дух официального Ташкента. Надо отметить, что он прошел успешно, потому что сопровождался реальными бизнес-предложениями, соглашениями и проектами, участием бизнесменов с обеих сторон. Теперь важно, чтобы за этой высокой политической нотой последовали реальные дела на нижестоящих уровнях – на среднем и низовом. К примеру, если мы говорим о том, что пограничные режимы будут видоизменены, давайте предпримем конкретные шаги, определим сроки их реализации. Если мы говорим, что на отраслевом уровне будет взаимодействие, то же самое – нужен график, нужно договориться о точных сроках. Да, это во многом бюрократический подход, но он неизбежен, когда решаются вопросы подобного рода. И именно это стимулирует изменения, результаты именно этой работы ощущают на себе рядовые граждане двух стран.
Простым тестом для нас послужит то, что среднестатистический узбекистанец или казахстанец, пересекая границу в туристических или деловых целях, соприкоснется с этими изменениями, почувствует улучшения. Конечно, они не произойдут сразу же после визита президента. Очевидно, что для этого потребуется время. Но сам факт изменений и послужит для нас экзаменом на серьезность анонсированных целей.

- Как вы в целом оцениваете экономические и политические реформы в РУз? Можно ли сказать, что с приходом Мирзиеева были запущены процессы либерализации в узбекской экономике и политике?

- Я бы пока с осторожностью использовал термин «либерализация» по отношению к тем процессам, которые происходят сегодня в Узбекистане, поскольку его зачастую используют очень вольно. Я бы предпочел слово «изменения». Не все те реформы, которые сегодня происходят в Узбекистане, можно – да и нужно ли это вообще – рассматривать как либерализацию, которая, как правило, предполагает и ряд других аспектов. В целом реформы и новации в сегодняшнем Узбекистане осуществляются поэтапно.
Реформы, которые были анонсированы, в том числе в антикоррупционной деятельности, в защите предпринимательства, малого, среднего бизнеса, – напомню, нынешний год объявлен в Узбекистане «Годом диалога с народом и интересов человека» – не обязательно должны идти под зонтиком либерализации. Суть не в том, чтобы понравиться. Речь идет о снятии ненужных барьеров, которые просто мешают как жизнедеятельности экономических субъектов, предпринимателям, так и обычным жителям страны.
Опять-таки слово прагматизация, которое мы использовали для характеристики внешнего курса РУз, вполне применимо и по отношению к внутренней политике. Идет оптимизация отдельных сфер. Да, надо отметить, что запущены реформы в ряде отраслей. Но это пока еще всего лишь принятые законы и постановления правительства. Надо помнить, что с момента избрания Шавката Мирзиеева президентом прошло всего несколько месяцев, в качестве врио президента он работает с сентября 2016 года. За этот срок мы могли наблюдать, что начатые преобразования уже дали предварительные положительные итоги.
Очень важным аспектом реформ стало создание коммуникационных площадок между властью и обществом, успешным примером которых стали виртуальные приемные. Думаю, этот успех также связан с фигурой действующего премьер-министра РУз Абдуллы Арипова, который раньше курировал телекоммуникационную сферу. Виртуальные приемные действуют, люди обращаются в госорганы в онлайн режиме, налаживается диалог между властями и гражданами. По итогам деятельности виртуальных приемных президент обосновал в конце прошлого, начале этого года кадровые изменения в тех или иных регионах Узбекистана. В том числе делал это посредством социальных сетей. Мирзиеев прямо заявлял, что тот или иной хоким был снят с должности на основе анализа его деятельности, отзывов и обращений, прежде всего, посредством виртуальных приемных.
Сегодня не только все центральные органы, но и региональные власти РУз создали виртуальные приемные. И Мирзиеев нередко ориентируется на оценки, которые граждане выставляют чиновникам посредством этого интерактивного формата.
Это кардинально новый, беспрецедентный подход для Узбекистана, который в определенной степени подпадает под определение либерализации.

- Бытует мнение о том, что в Казахстане с опаской подглядывают на вызовы «пробуждающегося» и открытого Узбекистана, поскольку по мере укрепления экономики соседней страны наша республика может утратить лидерские позиции и статус наиболее привлекательной для инвесторов страны региона.

- Я противник алармистских заголовков о некоем «пробуждающемся» региональном гиганте, который создаст нам проблемы. С одной стороны это выглядит шаблонно, с другой – показывает неуверенность в себе, порождает и подпитывает комплекс неполноценности. Мне кажется, это неправильная постановка вопроса.
То известное выступление министра национальной экономики РК Тимура Сулейменова, вокруг которого развернулась оживленная дискуссия, наоборот, по моему мнению, было комплиментом с его стороны в адрес Узбекистана.
Факт, что Узбекистан – это большая страна, емкий рынок, внутри которого есть высокая конкуренция, большие трудовые резервы, относительно высокая производительность труда, наконец, есть благоприятные климатические условия. Все это делает Узбекистан привлекательным.
Однако это не говорит о каких-то угрозах для Казахстана. Наоборот, если Узбекистан будет развиваться еще более динамично – это позитивно скажется на его соседях, в том числе на Казахстане, – я убежден в этом.
Здоровая конкуренция напротив пойдет на пользу Центрально-Азиатскому региону. Вопрос в том, чтобы она не перерастала в соперничество. Соперничеству всегда сопутствуют такие характеристики, как непродуктивность и эмоциональность. И если казахстанское бизнес-сообщество получит сильного конкурента в лице узбекских партнеров, от этого выиграют обе стороны. У нас есть много сфер, в которых мы могли бы создавать совместные производства – договоренности об этом были достигнуты в ходе недавнего визита Мирзиеева в Астану.
К примеру, климатические особенности северного Казахстана позволяют нам выращивать пшеницу высокого качества, чего никогда не удастся в условиях южного климата. В свою очередь в Казахстане нет достаточных условий для производства плодоовощной продукции, как на полях Узбекистана. Нет у нас и сухофруктов, которые делают искусные узбекские мастера. У Узбекистана нет в нашем регионе конкурентов и в сфере производства хлопка. И Казахстану не за чем специализироваться на его выращивании – у нас другие поля и климатическая зона. Нам нужно специализироваться на тех отраслях производства, которые больше подходят для нашей территории. Это что касается аграрного сектора.
Возможности для кооперации предоставляет и ряд отраслей промышленности. Например, еще на заре независимости, в 90-е годы, когда создавался автомобилестроительный завод в Ферганской долине – тогда он назывался UzDaewooAuto, сейчас GM Uzbekistan – это крупнейший автомобильный гигант и в Узбекистане, и в целом в нашем регионе – речь шла о том, чтобы задействовать в производственной цепочке аккумуляторный завод в Талдыкоргане и Шымкентский шинный завод. О такой кооперации и идет речь сегодня. Если аккумуляторы и шины, производимые в Казахстане, будут востребованы узбекским автопромом, это сделает наше сотрудничество взаимовыгодным.
Узбекистан действительно достиг больших успехов в локализации производства деталей и узлов автомобилей, и постепенно наращивает местное содержание. Сегодня казахстанская и узбекская сторона достигла договоренности о совместном сборочном производстве автомобилей марки Ravon. Конечно, это также обусловлено фактором ЕАЭС, потому что Узбекистану, как стране, не входящей в это интеграционное объединение, сегодня стало значительно труднее проникать на рынки его участников. И Казахстан, учитывая наше членство в ЕАЭС, мог бы сыграть свою положительную роль в этом контексте.
Существует немало благоприятных факторов, которые создают условия для взаимного притяжения. Только в этом ракурсе и следует рассматривать конкуренцию между субъектами экономической деятельности.

- Насколько выгодно собственно Казахстану и другим странам ЕАЭС присутствие на рынке интеграционного объединения дешевых автомобилей узбекской марки? Это ведь конкурент для наших автопроизводителей.

- Отмечу, что на территории Казахстана будет создано совместное производство, то есть речь идет о двусторонней выгоде. В то же время казахстанское производство автомобилей довольно не большое – наши сборочные заводы в Костанае и Усть-Каменогорске не покрывают потребности внутреннего рынка. Помимо этого, они нацелены на другой сегмент – чуть выше классом, подороже. Но надо учитывать и интересы казахстанского потребителя: если будет спрос на автомобили в недорогой ценовой категории – почему бы нет, если наши автопроизводители не могут предоставить товар в этом потребительском сегменте. Это улица с двухсторонним движением – предоставляя дорогу узбекскому автопрому, мы в свою очередь получаем зеленый свет в других сферах взаимной торговли.

- Некоторые эксперты говорят о создании геополитической оси «Ташкент - Астана». Что бы вы вложили в это понятие?

- Думаю, что это очередной броский заголовок. За такими геополитическими конструкциями должно стоять какое-то содержание. Сегодня преждевременно говорить о создании какой-либо «оси». Задача сегодня состоит в том, чтобы Ташкент и Астана максимально, насколько это возможно, прагматизировали свои экономические отношения, а также решили другие вопросы.
У нас есть позитивный бэкграунд, созданный еще в предыдущие годы. Важно теперь нарастить потенциал, усилить его и улучшить, и только потом говорить о совместных стратегических целях. Одно я могу сказать точно: от отношений Казахстана и Узбекистана, от их благополучия, будет во многом зависеть международная атмосфера в Центральной Азии в целом. Это два крупнейших государства региона, их ключевая роль очевидна, между Казахстаном и Узбекистаном пролегает самая протяженная граница в Центральной Азии - и она должна быть линией взаимного притяжения.
В этом аспекте тот пафос, который звучит в заявлениях политиков, тот акцент, который делается на общности нашей истории, географии и культуры, вполне уместен. В случае с Казахстаном и Узбекистаном этот пафос играет живыми красками – за ним стоит реальное содержание. Поэтому так важно периодически подчеркивать, что, как бы банально это ни звучало, наши страны играют огромную роль в обеспечении стабильности, безопасности и экономического благополучия всей Центральной Азии.
Если в будущем ось в регионе сложится, полагаю, она не ограничится Астаной и Ташкентом, как это было уже в недавней истории, она может стать привлекательной для других центрально-азиатских стран.

- Если уж речь зашла о стабильности в регионе, хотелось бы спросить, удастся ли, на ваш взгляд, новому руководству РУз преодолеть противоречия в решении проблемы водных ресурсов с Таджикистаном и Кыргызстаном? Ведь, как известно, Таджикистан вернулся к вопросу строительства Рогунской ГЭС, ищет инвестиции для проекта. Какова будет реакция Ташкента?

- Уверен, что развязка в этом вопросе достижима. Конечно, задача, стоящая перед сторонами, непростая. Но действия нового руководства Узбекистана дают ясный сигнал о том, что оно готово путем переговоров достичь компромисса.
Вопрос заключается в том, чтобы были обеспечены оптимальные условия и взаимные гарантии: с одной стороны, доступа к водным ресурсам «нижних» стран, с другой, обеспечения энергетических потребностей «верхних». На мой взгляд, стороны могут найти компромиссное решение – вопрос только в том, чтобы найти точки соприкосновения и поэтапно двигаться вперед.
Говорить о том, что только лишь одна из позиций возобладает, было бы неправильно. Учитывая то, что позиции долгое время были полярными, важно понять, что достижение соглашения возможно только путем компромисса.
Безусловно, вода, объемы ее потребления играет особую роль в сельском хозяйстве Узбекистана, учитывая, что половина его 32-миллионного населения проживает в сельской местности и занято в аграрном секторе. В целом и крупнейшие города, и сельское население там зависят от стабильности стока крупных водных артерий – Амударьи и Сырдарьи.

- Уже состоялся первый визит президента Узбекистана Шавката Мирзиеева в Москву. В какой точке, по вашему мнению, находятся сегодня отношения Узбекистана и России?

-Визит Шавката Мирзиеева в Москву важен и символичен. Я бы не стал сравнивать его с поездкой в Астану, поскольку это несопоставимые страны. Узбекистан, на мой взгляд, выбрал оптимальную стратегию. Первый визит был совершен в Туркменистан, потом в Казахстан. Наконец, узбекский лидер посетил Москву. В мае планируется поездка в Китай. Акценты были расставлены очень четко, а также была продемонстрирована преемственность в политике равноудаленности Узбекистана от мировых центров силы. Ташкент явно не выделяет ни одну из крупных держав, окружающих регион. Приверженность традициям во внешней политике проявляется и в неучастии Узбекистана в многосторонних структурах, имеющих наднациональные органы. Визит в Россию, учитывая ее потенциал, экономическую и геополитическую роль для Узбекистана, переоценить сложно.
Конечно, от первого визита узбекского лидера во многом будет зависеть темпы и ритм развития отношений между двумя странами. Хотя не следует преувеличивать личностный фактор и сводить все к персоне нового лидера Узбекистана. Это, прежде всего, отношения между странами – Узбекистаном и Россией. Они взаимно заинтересованы, нуждаются друг в друге. Однако очень важно, если взаимный интерес будет подкреплен эффективным диалогом на уровне президентов. С учетом фактора лидеров, безусловно, это усилит потенциалы соглашений.