21 марта, 2017



В контексте глобальной нестабильности все чаще проявляются «апокалиптические» настроения относительно будущего Евразийского экономического союза. На фоне обострившихся противоречий между участниками ЕАЭС, обусловленных как внешними, так и внутренними факторами, некоторые эксперты заговорили о неизбежном крахе еще только формирующегося союза постсоветских государств. Однако «править тризну» по интеграционному объединению преждевременно, считает генеральный директор Аналитического центра «Стратегия Восток – Запад» Дмитрий Орлов. В беседе с корреспондентом «IQ» эксперт представил собственное видение перспектив евразийского проекта и механизмов его успешного продвижения.

- Дмитрий, некоторые ваши коллеги высказывают мнение о том, что 2017 год станет своеобразным «тестом на состоятельность» и прояснит все неопределенности вокруг перспектив развития Евразийского экономического союза. Как вы оцениваете перспективы ЕАЭС, и в чем видите болевые точки объединения?

- Действительно, такие мнения встречаются. Но тут хочется вспомнить анекдот. Мужчина попал в больницу. После операции его жена спрашивает доктора: «Скажите, есть надежда?». А доктор ей: «Надежда? Хм… Смотря, на что вы надеетесь».

То же самое и с ЕАЭС. Кто-то видит будущее союза в привлечении новых участников, даже за пределами постсоветского пространства. А кто-то считает, что необходимо расширять взаимодействие внутри самого объединения. Весь этот разнобой во мнениях говорит о том, что в ЕАЭС до сих пор не сформировано сколько-нибудь внятной идеи. Иначе подобного разброса суждений в экспертной среде не было бы вообще.

- Вы упомянули понятие «идея». Но ведь модель Европейского Союза, которая, как принято считать, стала базовой для создания ЕАЭС, основана на экономических принципах? Более того, изначально в основу формирования ЕАЭС также был заложен принцип экономической прагматики, не так ли?

- Это верно, но лишь отчасти. Тезис о том, что причиной всех войн в Европе является, якобы, национальный суверенитет государств континента, пропагандировался несколько столетий. Выходом из этого положения все пропагандисты видели в объединении Европы с созданием наднациональных структур управления ею. Принято считать, что начало всему положил еще герцог де Сюлли, который при Генрихе IV Французском возглавлял правительство. Он видел такой союз государств во главе с Францией, что вполне естественно.

Если же говорить о ХХ веке, более близком нам, то… Помните, что обсуждали «пикейные жилеты» у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке»? Французского премьера Аристида Бриана и его проект «Пан-Европа».

Позволю себе процитировать, что пишут об этом проекте в энциклопедиях: «По проекту предполагалось создание между народами Европы объединения, связанного политическим, экономическим и военным сотрудничеством для безопасности перед новой Мировой войной. Также план предусматривал поддержание мира, взаимовыгодное сотрудничество между Францией и Германией, создание «режима постоянной солидарности», уничтожение таможенных барьеров (создание «Общего рынка») и т. п. Проект «Пан-Европа» одновременно входил в рамки Лиги Наций и противопоставлялся ей».

Заметьте: слово «политическим» стоит на первом месте.

Реализации этого проекта помешала Вторая мировая война. Но когда она закончилась, перед европейскими политиками встал вполне резонный с исторической точки зрения вопрос: как прекратить войны Германии и Франции друг против друга? Именно эти два государства в европейской истории воевали больше всех.

- То есть, вы полагаете, что Европейское объединение угля и стали, которое и послужило предтечей создания ЕС, изначально мотивировалось политическими причинами, которые впоследствии трансформировались в теорию экономической целесообразности?

- Дело в том, что оба эти компонента — уголь и сталь, при всей своей ценности для экономики, являются еще и важными составляющими военно-промышленного комплекса. Поэтому объединение их логично подразумевало прекращение войн между государствами. За год до создания ЕОУС, бывший к тому моменту министром иностранных дел Франции Робер Шуман прямо назвал это объединение (цитирую): «гарантией того, что какая-либо война между Францией и Германией не только немыслима, но и невозможна по материальным соображениям».

Вообще саму идею ЕОУС так и называют «Планом Шумана». Что это, как не политика?

- Можно еще вспомнить французского политика и финансиста Жана Монне, которого называют «Отцом Европы»…

- Да, именно он стал первым председателем ЕОУС. Кстати, европейские историки именно его называют почему-то настоящим автором «Плана Шумана». Сам Монне вспоминал, что едва только начал заниматься политикой — во время Первой мировой войны — как сразу же начал продвигать создание федеративной Европы вместо национальных государств. Естественно, с такими ее атрибутами, как единая валюта и общий центральный банк.

- В свете этого, какая, по-вашему, идея могла бы быть оптимальной для ЕАЭС?

- Если говорить об идее политической, то она буквально лежит на поверхности. Дело в том, что у постсоветского пространства лишь три варианта будущего: маргинализация, глобализация и интеграция. Первые два варианта плохи уже тем, что в них нет места ни России, ни Казахстану, ни Кыргызстану как независимым государствам.

В первом случае, территория бывшего СССР превратится в поле битвы всех со всеми, а во втором — попадет под внешнее управление. Многие считают, что мы все и так в нем находимся, но полностью об этом нельзя говорить до тех пор, пока над нашими странами развеваются национальные флаги.

Что касается третьего варианта — интеграции, то для государств постсоветского пространства он видится единственным шансом уцелеть в национальных границах и сохранить себя.

Надо понимать, что взаимовыгодная торговля — это не идея для интеграции, а ее инструмент. Отсюда, скорее всего, и протекает весь дисбаланс между заявленными целями и их исполнением, который мы сейчас наблюдаем в ЕАЭС, и о котором сейчас пишут многие эксперты. Самое плохое из того, что на поверхности: страны союза по отношению друг к другу — конкуренты, а не партнеры. Совершенно неправильно обвинять в этом кого-то одного, виноваты здесь все без исключения. Если конечной целью создания ЕАЭС названо единое экономическое пространство, то действовать надо только в этой логике, и больше ни в какой.

Все это приводит к мысли, что в основе единой объединяющей идеи для ЕАЭС должно быть всего два критерия: справедливость и безопасность. Потому что, в отличие от европейцев, между нашими народами никогда не было противоречий, которые решались с помощью оружия. Все остальное: экономика, общий рынок, единая таможенная территория, — только инструменты исполнения этой идеи. Если эту идею взять за основу и правильно преподнести, она и станет той самой «Евразийской мечтой», о которой давно говорят.

Все предпосылки к этому есть. Дело в том, что народам, живущим на территории бывшего СССР, исторически было присуще повышенное чувство справедливости. Что же касается безопасности, то здесь надо помнить: буквально к каждой постсоветской республике много претензий как у ближних, так и у дальних соседей. Испокон веков малые страны тянулись к большим именно за защитой от внешних врагов. В нынешних условиях, которые небезосновательно называют «новым Средневековьем», вопрос защиты суверенитета стал очень актуальным для каждого государства. Можно бесконечно лавировать между интересами сверхдержав, называя это ради приличия «многовекторностью», но рано или поздно придется выбирать какую-то одну конкретную сторону. И в этот момент главное — сделать правильный выбор.

- Образно говоря – правильную ставку?

- Любой азартный игрок вам скажет: неважно, сколько ты поставил, куда важнее — что ты получил. Поэтому надо хорошенько взвешивать все варианты. Хотят этого некоторые представители элит в государствах СНГ или нет, но до сих пор твердые гарантии безопасности предоставляет только Россия. Безусловно, своих проблем сейчас и у нее хватает с избытком, но свои обязательства Россия выполняет.

- Но тут закономерно возникает вопрос: все-таки, на каких условиях интегрироваться? В экспертной среде активно обсуждаются самые разные варианты…

- Вообще-то, всегда интегрируются на условиях равноправия — независимо от «суммы вклада» каждого по отдельности в общее дело. Так было в СССР. Это уже потом, при Горбачеве, начали вдруг изучать, кто кого кормит. В более ранние времена союзные республики в обмен на дотации из Центра давали стране продукцию в рамках единых народнохозяйственных связей.

К сожалению, сейчас, по причине ложной трактовки понятия «прагматизм», о принципах равноправия забыли. Но, к сожалению, ни один из экспертов внятно и убедительно об этом до сих пор не сказал. Варианты будущего ЕАЭС — каким оно должно быть — предлагают самые разные. Но никто не ответил на главный вопрос: а почему, собственно, надо интегрироваться именно по предлагаемому им варианту? Чем его вариант лучше какого-то иного?

Поэтому, если лидеры стран ЕАЭС хотят сохранить союз, а они этого явно хотят, то на ближайшем саммите глав государств из уст хотя бы одного из них должен прозвучать вопрос: «Коллеги, а в правильном ли направлении мы движемся?», и предложение — хорошенько над этим вопросом подумать.

Только думать сейчас надо быстро: кризис уже не то, что на подходе, он уже снимает обувь в прихожей!

- А с чего начинать думать?

- Если думать не как обычно — в навязанной нам картине мира, а вне ее, то обязательно на ум придет тезис, что для победы в глобальном противостоянии идей и моделей необходимо стать мечтой для всех. Такой, за которой бы бежали, преодолевая океан, как это было с «американской мечтой». Ну а, что натворили на киевском Майдане Незалежности три года назад ради «европейской мечты», я вообще молчу. Естественно, истинные цели и задачи этого действа были совсем иными, но идеология «майдана» была именно такой: «Хотим в Европу — и точка!».

- Но у нас была уже «советская мечта». Мы помним, чем все закончилось...

- При той ситуации, которая тогда была, ничем иным закончиться это и не могло. Начнем с того, что любая мечта нуждается в постоянном пропагандистском обеспечении. А пропаганда, в свою очередь, должна совершенствоваться. Примерно до середины 1950-х годов американские и советские методы пропаганды шли вровень. Потом американские методы рванули далеко вперед, а советские — остались на месте. Да плюс еще с середины все тех же 1950-х годов страна перестала соответствовать своей идеологии, а об экономике и вовсе нельзя вспомнить без содрогания.

Отсюда — второй вывод: мало исповедовать некую идеологию, надо еще жить по ней и работать над ее материальным обеспечением. Иначе никакая пропаганда не будет иметь должного эффекта. Американцы в свое время отлично сумели путем пропаганды превратить минусы СССР в свои плюсы.

Строго говоря, сама коммунистическая идея — не так уж и плоха, если она до сих пор популярна. Ведь знаете, как было до того, как она возникла? Богатые грабили бедных, которым некому было жаловаться на произвол, и это социальное неравенство считалось нормой. Но потом пришли коммунисты и сказали: «А давайте, попробуем по-другому? Теперь все — равны». И у них получилось — в СССР. И система рухнула только потому, что в руководстве страны число членов партии стало в определенный момент превышать число коммунистов.

- Сейчас, в процессе формирования Евразийского экономического союза, многие говорят о некоем возврате в СССР. Есть ли в этом смысл?

- Возврат в СССР невозможен, да и не нужен. Зачем нужна система, способная породить новых Хрущева и Горбачева? То, к чему мы в итоге должны прийти, должно быть лучше, чем СССР. А для этого надо, как минимум, изучить и сразу — еще на уровне анализа ситуации — отсечь все, что может привести к распаду евразийского альянса. Понятно, что это работа не одного дня, но результат того стоит.

- Хорошо, а что, по-вашему, в пропаганде «Евразийской мечты» самое главное?

- «Евразийская мечта» должна быть понятна каждому — от академика до крестьянина. Для этого ее нужно объяснять общедоступным языком. Надо, чтобы идеи ЕАЭС были понятны настолько, чтобы их можно было защитить, а если не дай бог возникнет необходимость, то и умереть за них.

Поэтому в каждой стране, входящей в ЕАЭС, нужна комплексная работа: как минимум, нескольких аналитических центров, имеющих постоянную обратную связь со СМИ. Это взаимодействие необходимо как для изучения ситуации, так и для распространения идей и тезисов, разработанных на основе мониторинга и анализа. Не зря говорится: «Если хочешь, чтобы за тобой пошли — объясни, куда зовешь».

Что же касается экономической составляющей, то и в этой части руководящие органы ЕАЭС должны регулярно проводить — силами тех же специалистов — разъяснительные мероприятия по правилам союза. Иначе получаются смешные, как минимум, вещи. Вроде той, что работникам швейной отрасли Кыргызстана семинары на предмет того, как работать в условиях Таможенного Союза, проводило… Агентство США по международному развитию — пресловутое ЮСАИД. Перефразируя Вольтера, никакие научные доклады и презентации «погоды» в ЕАЭС не сделают, ее сделают копеечные буклеты.

Напоследок — самое главное: при использовании термина «интеграция», надо действовать максимально осторожно. К сожалению, у нас часто путают интеграционные объединения с имперскими. Последние — это когда есть некий единый «государь», который распространяет свою власть на некую территорию, которую защищает. Против такого типа интеграции будут многие: у некоторых народов бывшего СССР слово «империя» оставило о себе весьма недобрую память, оно имеет устойчивый негативный смысл. Кстати, именно в неких «имперских амбициях» Россию обвиняют чаще всего.


Интеграция же — дело иное. Здесь нет ни объединения сверху, ни «государя». Страны-участницы интеграционного объединения сами решают, какую часть своего суверенитета передать наднациональным органам, а какую — оставить себе. Разница, заметим, колоссальная. Решения здесь всегда принимают сообща и без всякого давления. И в этом — преимущество любой интеграции.