Автор: Меф Космика





Он опять увидел себя во сне в восхитительном и нежном поцелуе, а проснувшись и осознав всё, что с ним произошло, решительно констатировал: "Жизни не миновать!" Эта мысль его, одновременно, как взволновала, так и успокоила. Он неожиданно понял, что им преодолен какой-то внутренний предел, некий рубикон, который, наверное, и отделяет смерть от жизни, небытиё от бытия. Мысли, лихорадочно роившиеся в его голове, вдруг начали обретать строй и смысл...



Ночь сложила свои доспехи,

спрятав руки, глаза, лицо.

За туманным берегом неба

млечный свет — освещает крыльцо.



И я рад, что фонарь там разбился;

я бы мимо прошёл тишины!

Я шатался, влюблялся, ругался

точно пьяный — от той высоты.



Ночь не шла за мной, только смотрела.

Были листья... и были костры...

Ты — была, но сказать не посмела.

Я один. И мосты — свели.



Хватит, понежился немного, повитал в облаках — и баста! Пора и честь знать, раз уж не можешь сладить со своими чувствами. Наверное, именно они — чувства — и делают человека живым? Значит, опять подоспело время взращивать и лелеять, отдавать и не брать взамен. Вдруг захотелось кого-то звать и кому-то отзываться. Настало время — жить...



Дайте отдышаться!! Я бегу!..

Я срываю — стебельки ромашек.

Солнце обнимаю, небо пью. Я летаю...

Кто в ответ мне машет?



Вольный ветер, ты меня нашёл!

Загудел лес. В нём — качнулись кедры.

Реки не находят берегов!

Всё взбурлило! С гор идут потоки...



Всех забытых прошлых ледников.

Тропы позабытые находят...

И струят, поют средь ручейков

серебристым звоном — колокольным.



На лицо мне капли. Разжигают кровь:

губы, тёплые объятья. Вздох...

Весенний первый вздох!..

Следом выдох. Это — изначально.



Знаю: будем вместе в мире жить.

И любить! И верить! Обручально.



Но, странное дело, небытиё продолжало держать его у порога новой земной жизни. Словно какими-то остатками корней своей души он всё ещё продолжал цепляться за то, к чему успел привыкнуть и прикипеть здесь, подобно тому, как старость держится за каждый ускользающий день жизни. Но подобно луне, тающей в растущем и крепнущем свете восходящего солнца, таинственная и осторожная сторона его души нашёптывала: "А если опять всё будет лишь для того, чтобы затем не быть? Повторится и развеется словно прах и дым. Разгрести зло и вырастить на этом месте доброе нельзя — навечно..."



Два — равно трём.



Доказательство:

предположим, что два не равно трём.

Тогда два равно какому-то другому числу,

отличному от трёх, четырёх...

И, даже, от единицы!



Само два — не другое число.

А, вообще, два — это число?..

А если это уже вызывает у тебя сомнение,

то вот и думай: а почему что-то чему-то

обязательно должно быть равно?



Вот, давно — не равно же началу,

а начало — концу не равно.

Да, вот так даже и веселее,

когда не можешь прийти к концу!



Когда не можешь свести концов,

как ты можешь судить, что два не равно трём?

А раз не можешь, то — просто — верь.

Когда верят, называется: аксиома.



Два равно трём!



Он знал, что вечна лишь сама истина, но где-же искать её, как не в жизни?! Неужели любое бытиё — это лишь замкнутый круг, и любой труд разрушит мельница вечности, чтобы потом кто-то другой, уже в который раз, всё повторил сначала. А, может быть, это и есть задача и назначение любой души: разорвать порочный круг непонимания, превратить его в спираль восхождения к истине?..



Чувствуешь: бег набирает ход!..

В нас свершается таинство лет,

что поёт о любви всех миров,

всех планет и целых — галактик.



А нам кажется: нас ещё нет...

Ну так кто же приветственно машет

и всё шлёт за приветом привет?!

Мы в ответ только воздух ласкаем...



Улыбается — солнечный век.

Уж не блики, а свет сияет!

Мир наш счастлив И он не молчит.

Он взрывает огни поднебесной!..



"Белый голубь, лети, лети!" —

раскрывает объятия ветер.

Он приветлив сегодня. Бежим

хоть куда-нибудь: в горы, к морю...



Побережий новый изгиб

знать так хочется снова и снова!

И лесов свежий запах испить!

И хмельной рос бокал — отведать.



Как лучи жарко трогают губы!..

Мы свершились. По полю — идём.



Он думал о солнце и луне, о воде, которая проворно бежит с гор, чтобы затем опять выпасть снегом на ледник. Всё повторяется, но каждый раз по-иному! Разве солнце приходит каждое утро в ту же точку, а вода не становится другой?! Природа, конечно же, не подобна Сизифу, но человек...



Вот ступени: так скоро, много!

Не считаю я прошлых шагов...

Горизонт — плывёт в горизонты.

А маяк горит: "Будь готов!"



Море, ровным полуденным штормом,

катит волны — одну за одной.

И смещает пространство грани,

высекая по-новой — другой...



По до селе невиданной карте!

Кто её начертал? Может, Бог...

Синь и золото там струятся,

небосвод — венчая с землёй.



Он не мог уже усидеть на месте, и начал быстро ходить, наматывая один круг за другим. А потом внезапно остановился, лёг и подумал: "Я, как секундная стрелка. А если и не стрелка, то песчинка... или капля... или снежинка... — Он подставил лицо солнцу и почувствовал его горячее дыхание. — Как же прекрасен этот свет! На земле, как и на небе, свет — жизнь".



Небо смотрело на землю

долгие-долгие дни...

Увидев своё отраженье,

захотело небо — любви.



Как далеки мы с тобою!

Как мы с тобою — близки.

Мне б сократить расстоянье,

не умереть — от тоски.



Как поступить я не знаю:

смотрю и смотрю на тебя...

Все твои мысли и звуки

понять позволяют — себя.



А земля смотрела на небо,

в голубые глаза его,

и была она так прекрасна!

Так желанна! И вся — для него.



Растворились они друг в друге,

создавая свой новый мир...

И однажды весной на крыше

аист белый — гнездо себе свил.



Засмеялись в том доме дети!

И запели в саду — соловьи.

О, земля ты моя! И небо!

Как я счастлив сегодня в любви!!



Глаза, которые он так часто видел во сне, снова были рядом. Их отделяла от него лишь пелена полупрозрачного, искрящегося, радостного серебристого тумана, отчего цвет этих глаз он никак не мог точно определить. Они казались ему серо-голубыми, но свет, который излучали эти глаза, был золотистым. "Золотая Долина, — подумал он и улыбнулся. — Какой прекрасный сон!" Глаза улыбнулись в ответ, и он почувствовал их удивительный тёплый свет внутри себя. Он зажмурился, и глаза тут же исчезли. Он лежал на краю обрыва и смотрел вниз: белое пушистое покрывало, взбитое чьей-то заботливой рукой, заполняло всё пространство бездны под ним и манило погрузиться в новый сон.