Автор: Юрий Лифшиц





Из вереска варили

в былые времена

питье хмельней и слаще

и меда, и вина.

И бражничал блаженно

ночами напролет,

а после в подземелье

вповалку спал народ.



Но вот пошел на Пиктов

войною злой король:

как на косуль, охоту

повел на эту голь.

Усыпаны телами

отроги красных скал,

где мертвые лежали

и те, кто умирал.



И летом рдяный вереск

в стране расцвел опять,

но как питье варили,

кто может рассказать?

В гробах почти что детских,

в земную врытых твердь,

несчастных Пивоваров

пересчитала смерть.



Где вереск рос, на пустошь

король поехал в зной.

Бекасы щебетали,

жужжал пчелиный рой.

Король бледнел от гнева

среди своих земель:

цветет медовый вереск —

но где медовый Эль?



Но повезло вассалам

в заброшенной клети

живых — отца и сына —

двух карликов найти.

Силком последних пиктов

достали из глубин,

но слова не сказали

врагам отец и сын.



Король на недоростков

взирает свысока,

и смотрят на владыку

два смуглых босяка.

Он их приводит к морю

и ставит на обрыв:

«Секрет питья откройте —

и каждый будет жив».



Бродяги огляделись:

нет страха и в глазу.

Кругом алеет вереск,

прибой ревет внизу.

Потом отец промолвил

визгливым голоском:

«Хочу поговорить я

с великим королем.



В чести у престарелых,

не честь, а жизни миг.

Я рад продать вам тайну», —

проговорил старик.

Как воробей, пищал он,

и звон стоял в ушах:

«Я рад продать вам тайну,

но сын внушает страх.



И жизнь, и смерть ничтожны

для моего юнца.

Я честь продать не в силах

под взглядом гордеца.

Свяжи его и в море

швырни за эту прыть,

а я открою тайну,

хоть клялся сохранить».



И шею сына к пяткам

велел король вязать,

и, раскачав, забросить

юнца в морскую гладь.

Он съеден был волною,

как маленький мертвец, —

один остался карлик

в живых — старик-отец.



«Я впрямь, король, боялся,

что сын предаст народ;

Не верил я в отвагу

таких, кто безбород.

А мне под пыткой даже

плевать на вашу цель:

сгорит со мною тайна —

мой Вересковый Эль».



18-20 февраля 2017







Robert Louis Stevenson



Heather Ale



A Galloway Legend



From the bonny bells of heather

They brewed a drink long-syne,

Was sweeter far then honey,

Was stronger far than wine.

They brewed it and they drank it,

And lay in a blessed swound

For days and days together

In their dwellings underground.



There rose a king in Scotland,

A fell man to his foes,

He smote the Picts in battle,

He hunted them like roes.

Over miles of the red mountain

He hunted as they fled,

And strewed the dwarfish bodies

Of the dying and the dead.



Summer came in the country,

Red was the heather bell;

But the manner of the brewing

Was none alive to tell.

In graves that were like children’s

On many a mountain head,

The Brewsters of the Heather

Lay numbered with the dead.



The king in the red moorland

Rode on a summer’s day;

And the bees hummed, and the curlews

Cried beside the way.

The king rode, and was angry,

Black was his brow and pale,

To rule in a land of heather

And lack the Heather Ale.



It fortuned that his vassals,

Riding free on the heath,

Came on a stone that was fallen

And vermin hid beneath.

Rudely plucked from their hiding,

Never a word they spoke;

A son and his aged father —

Last of the dwarfish folk.



The king sat high on his charger,

He looked on the little men;

And the dwarfish and swarthy couple

Looked at the king again.

Down by the shore he had them;

And there on the giddy brink —

«I will give you life, ye vermin,

For the secret of the drink».



There stood the son and father,

And they looked high and low;

The heather was red around them,

The sea rumbled below.

And up and spoke the father,

Shrill was his voice to hear:

«I have a word in private,

A word for the royal ear.



«Life is dear to the aged,

And honour a little thing;

I would gladly sell the secret»,

Quoth the Pict to the king.

His voice was small as a sparrow’s,

And shrill and wonderful clear:

«I would gladly sell my secret,

Only my son I fear.



«For life is a little matter,

And death is nought to the young;

And I dare not sell my honour

Under the eye of my son.

Take him, O king, and bind him,

And cast him far in the deep;

And it’s I will tell the secret

That I have sworn to keep».



They took the son and bound him,

Neck and heels in a thong,

And a lad took him and swung him,

And flung him far and strong,

And the sea swallowed his body,

Like that of a child of ten; —

And there on the cliff stood the father,

Last of the dwarfish men.



«True was the word I told you:

Only my son I feared;

For I doubt the sapling courage

That goes without the beard.

But now in vain is the torture,

Fire shall never avail:

Here dies in my bosom

The secret of Heather Ale».



1890