Автор: Сергей Дет





Морские истории



1 Просто работа



Море. У каждого оно своё: вспоминают «лазурное побережье», песчаный пляж, крики чаек, блондинок в бикини, а лучше без них. А как романтично в розовых очках черепахи Тортилы смотреть на зеркальную поверхность акватории, отгребая пяткой песочек и уносясь расплавленной мыслью за дымку горизонта: «Ах, Карибы, ах, Мальдивы…» Для тех, чья дружба с «зелеными президентами» испытывает затянувшуюся разлуку – Турция, и, как последний аргумент – Чёрное море. Чёрное от недосыпания.



Вы заметили, что на пляже не бывает моряков? Разве, что бывшие, да и те с кружкой пенистого пива и обязательно в полосатой майке-тельняшке. Основной контингент нежится в кругу ожившей семьи, выплескивая накопленный заряд материальных и духовных ценностей. Но почему же тогда с такой силой тянет, снится ночами и не даёт покоя это самое море так, что при первом же зове мужи, от юного до почтенного, сломя голову смываются в рейс? «Романтика!» – скажет обыватель и намекнёт на тома исписанной по этому поводу бумаги. Но, как заметил бывалый «дед» (по штатному расписанию – стармех): «Покажите мне эту леди и я удавлю её собственными руками». Чувство, далёкое от романтизма.



В конце девяностых на газодобывающей платформе в черноморской акватории случилось ЧП: одному из вахтенных рабочих понадобилась срочная операция аппендицита. Из-за неблагоприятных метеоусловий переброску на берег вертолётом осуществить было невозможно. По распоряжению диспетчера порта к платформе было направлено ближайшее судно, который оказался водолазным ботом, спешившим укрыться от непогоды в тихой гавани. Получив распоряжение, судно, взяв обратный курс, поспешило на помощь.



В тот осенний день Нептун был явно не в духе: может газовики проковыряли лишку в носу и он захотел чихнуть, может рыбку обидели или разбудили не вовремя, но погодка была скверная. Сильный ветер временами срывал белые пенистые гребни вздымающихся волн, рассыпал их брызгами, стучал в иллюминаторы. К счастью, желающих впустить морского царя погреться не нашлось и ему пришлось драить палубу в одиночестве.



В расчетное время бот подошёл в назначенную точку с подветренной стороны и капитан, проявив профессионализм, удерживал судно в непосредственной близости от одной из опор платформы. Начались танцы с бубнами тысячи чертей в паре с пьяными русалками. Сообразительные ребята усадили и хорошенько привязали больного на импровизированную скамеечку в корзину (беседку), используемую для хранения сварочных газовых баллонов и с помощью подъемного крана верхнего яруса платформы начали плавно опускать «шедевр» экстренного рационализаторского решения: «Ловите, мужики!»



Понятное дело, что какой-нибудь там голливудский Брюс Уиллис одной левой принял бы и корзину и больного в фуфайке, а лёгким движением правой развязал двойной беседочный, порхая мотыльком над палубой, но борт отличался острым дефицитом кинозвёзд. Из четверых, на принимающей корме судна, один находился на прямой радиосвязи с платформой, давая четкие команды «вира-майна», трое пытались отловить кассету и, желательно, не убиться самим.



Палуба выплясывала, да поможет ей хореограф, такие «па», что танцоры склеили бы пуанты. У черноморской качки особенный характер – на четыре четверти: два такта – бортовая, два – килевая, ещё два – вертикальная и, в завершение – пауза. Моряки народ бывалый: после двух пристрелочных, на третьем взлёте палубы на отметке метра четыре, один перешагнул на кассету, следующий взлёт – и второй там же. С помощью ножа и какой-то матери освободили от пут больного, оставалась «мелочь» – принять на палубу.



Эквилибристы в цирке – так, дети в песочнице, когда на прыгающую и кренящуюся палубу в один-единственный момент передали тело из рук в руки. Ещё один взлёт принял на палубу передававших, а освободившаяся от опеки кассета неожиданно так шарахнула в фальшборт, что попадись кто на её пути, пришлось бы отдирать трафарет и запечатывать в конвертик. Больной заблаговременно благородно отключился, ибо видеть это шоу – нервов не напасёшься. Судно рвануло на «Самый полный» и, отойдя от платформы, формально завершило приём человека на борт.



Путь домой. В этом, обычно счастливом событии, немного огорчало то, что судну с мореходностью в пять баллов, предстояло преодолеть реальных шесть, да ещё с маленьким хвостиком. Вылилась эта несправедливость в то, что вместо ожидаемых восьми часов в славный город-герой Одессу, капитан, ранее офицер ВМФ, привёл бот через двенадцать. И то сказать, одна бортовая волна и судно женского проекта превращается, превращается судно… в уникальную стиральную машину без надобности в отжиме.

Одесса приняла больного и одним махом на операционный стол. Главное – успели.



Позже возвращение в родной порт приписки, сход на берег, отдых за «рюмочкой чаю». Некоторые недобросовестные языки злословят: моряки, де, пьют, как лошади. Можно ответственно заявить: пьют, как кони (м.род), а точнее – верблюды, запасая удовольствие впрок. А об их «болтливости» ещё со времён гестапо ходят легенды: глядя на вас честными глазами и открытой нараспашку душой, с удовольствием расскажут, что у индийского слона шесть ног, что во время праздника «Переход через экватор» участвовали в весёлых гонках на запряжённых серых бычьих акулах, а отбитые у сомалийских пиратов Сирены вдохновенно завораживали экипаж хоровым камерным пением. А на вопрос: «Как сходили?» – «Нормально, – скажут. – Покачало… слегка». Работа, значит, такая.





2 Воспитание



Осеннее море схоже на капризную даму: то переволнуется, то слезу пустит, а то рассвирепеет, шумит – держись морячок, а потом глядишь, опять тихая и ласковая.



Морской буксир-спасатель с обводами, напоминающими винную бочку, и, видимо, поэтому названный в честь солнечной планеты, вышел в каботажное плавание на дежурство по обеспечению безопасности морской платформы. Прогноз погоды оставлял желать лучшего, но истинному моряку, море – дом родной. За время перехода состояние моря ухудшалось с каждым часом, палубные работы прекращены, водонепроницаемые двери тамбуров задраены.



Матрос, задраивавший двери, едва не наступил на двухмесячного джентльмена, имевшего частичное отношение к восточно-европейской породе и пытавшегося перебраться через комингс с намерением вдохнуть соленого морского воздуха и явно негативно высказывался об ограничении свободы передвижений в выбранном по нюху направлении:

– Замуровали, демоны!



Ещё не успели от удивления вернуться на исходную брови, как внимательно наблюдавшая из угла тамбура позади матроса мадам кокер-спаниель, с более чем серьёзным выражением морды, кинулась к юному джентльмену и выдала выразительное «Гав-гав-гав!» Даже человек, которого трудно заподозрить в глубоком познании языков «братьев наших меньших» без труда перевёл изречение в более привычный для себя формат данных:

– Туда нельзя, неслух!



Детёныш так и сел на… палубу. Поникшая мордочка, опущенные глазки и весь облик излучали глубокую виноватость и покаяние. Мадам, гордо задрав ненапудренный носик, артистично, величественно, с тончайшим намёком кокетства, не оглядываясь, удалилась по коридору, буквально переливаясь блестящей шёрсткой. Малыш бодро подскочил и весело засеменил следом. Детские обиды недолговечны.



Как ни крутите, а женское начало в воспитании поколений имеет могуче-неоспоримую силу, которой подчиняются даже самые, что ни на есть сорванцы.



3 Танго с борщом



Чем сильнее шторм, тем очевиднее раздел команды на две, необязательно равные категории – обжор и мумий, схожих цветом и манерами, способных рассыпаться (причём не в любезностях) при попытке поднять их из горизонтального положения. Матрос, получивший неожиданный урок правильного воспитания будущих отпрысков, принадлежал к первой категории.



Ещё не доходя до кают-компании, его нос поразил насыщенный запах свежеприготовленного борща, заставляя желудок жадно облизываться, а воображение недвусмысленно рисовать двойную порцию удовольствия. Один взгляд через раздаточное окошко и стало очевидно, что камбуз и своевременный обед не всегда совместимые понятия: черпаки, ложки, ножи и прочая кухонная мелочь гонялись по всей незанятой площади за пятидесятилитровой кастрюлей, которая ловко увертывалась от притязаний на скользком от разлитого деликатеса полу. Ещё недавно летающие тарелки, с возбуждающим треском совершавшие посадки об палубу, тщательно выбирали ангары в углах потемнее в надежде скрыть свой позор. Крышки кастрюль, различные по тону, тренировались перед записью в симфонический оркестр, а сковороды задавали ритм, методично выдавая «Бом, бом,…»



Кок в юбке, сохранившая стройность фигуры несмотря на уже имеющийся некоторый стаж работы, тщетно пыталась справиться с взбесившейся утварью. Матрос, в ту пору ещё краснеющий при слове женщина, как истинный рыцарь кинулся на помощь. Получив мужскую поддержку, девушка принялась убеждать трехведёрную кастрюлю с компотом не подражать подруге, хоть чем-то оправдав присутствие кока на камбузе. В силу меньшей ценности компота картинам Караваджо, кастрюля не сильно сопротивлялась привязыванию.



А наш рыцарь, всерьёз вооружившись шваброй, исполнил получасовое танго с борщом, с блеском выполняя двойные аксели и тулупы

вперемежку с флипами и поддержками, ускользающей из рук то ли швабры, то ли кока… Неопытность и непосредственность рыцаря и, как следствие, непреднамеренная неуклюжесть при внезапной близости женщины в экстремальных условиях, наложили видимый отпечаток на добродушно-открытое и чуть по-детски наивное лицо молодого человека, чего не смог укрыть даже весьма щедрый, возникший самым чудесным образом, слой тонального крема.



Но даже видавшие виды морские волки ни на йоту не усомнились в благородности юного пылкого сердца, за что и вознаградили героя всеобщей любовью и уважением, а о лишней порции компота на ужин и говорить нечего. Единственное, что вызывало улыбку в усы – отпечатки обуви на коридорных переборках, странным образом вызывающие из памяти запах несъеденного борща.

_______

02.2017