Автор: Петр Шмаков





1

Как образ дать такой, чтоб равен был

тому, что я, не зная, не забыл.

Ведь главное не знаешь, только тень

его ложится в ночь, ложится в день.



Такая жизнь огромная, как смерть,

как та мелодия, которую мне спеть

не доведётся, видно. Горлом слаб.

Горю, как принесённый в жертву раб.



Я песню смерти спеть живым хочу.

Я понял - смерть сейчас важней всего.

Вначале жизнь, но я о ней молчу.

Играть сонату мёртвых нелегко.



Смерть закружит, точней, сведёт с ума.

Рассудку не под силу этот финт.

Смерть - занавес, но прочный, как стена,

закрывший даль, которая манит.



Здесь тайна тайн, основа из основ.

Но только сердцу будет дан ответ.

А в сердце музыка, как детский плач, как зов,

как через стену проступивший свет.



2

Диктует боль слова. Покой молчит.

В душе струна трепещет и звучит.

Одна и та же древняя струна.

Спокойно спит чужая сторона.



А я не сплю, нельзя ложиться мне.

Повадились кошмары приходить.

И вот на сохранившейся струне

решил опять словами ворожить.



Беззвучный лепет сердца положу

на музыку и этим отвлекусь.

С подругой смерти, ночью, я дружу.

В который раз я с ней развею грусть.



В который раз смычок зажал в руке.

Привычен непременный ритуал.

Я чувствую мелодию в строке.

Ту самую, которую призвал.



Мне нечего сказать по существу.

Так, поколдую в мгле туманных форм.

Поглажу нотой призрачной листву

и спящим белкам посулю прокорм.



А люди пусть очнутся от камней

и от железа в предрассветный час.

Я брошу им мелодию огней,

для них я загодя её припас.



В огнях цветных, бегущих чередой

по небу и земле смертей-разлук,

они увидят даль речных излук,

где годы притворяются водой.



Закону горизонта вопреки

они увидят чудо-берега

волшебной, уходящей вдаль реки,

изогнутой по небу, как дуга.



По ней их души поплывут во сне

под музыку и лепет древних слов.

А город в лунном мертвенном огне

провалится в глубокий чёрный ров.