Автор: Екатерина Скочилова





Ежевичный сорбет

и чашка любимого чая,

апельсиновый пунш… но я за рулем, не сегодня.

Ты расскажешь мне о ноябре, не лишенном отчаяния,

прочитаешь мне стих,

что всех прочих твоих безысходней.



Ты одна из не очень-то многих,

тех сдержанно-страстных,

породнившихся с питерской осенью достоевской.

На подобных тебе не рисует размашисто счастье.

Счастью что-то мешает всерьез –

или здесь, или в детстве.



Все метафоры осени

ловишь ты на полуслове,

все трагедии лета

угадываешь на взлете.

И зачем тебе встреча, с сюжетом ни разу не новым,

и зачем тебе тетя за столиком этим напротив?



В ее взгляде не то чтобы скука, и в целом – не скепсис,

и скорее всего, ты ей даже весьма интересна,

а особенно дальше,

на тех перепутьях сюжета,

где тебе сорок пять будет с плюсом осеннего лета.



Тетя вряд ли насквозь заболеет хандрой пофигизма,

через наледи лет,

сквозь огни бесконечных дорог

вновь придет на страницу твою, что полна романтизма,

и увидится свет ей

за черными нитями строк.



Ты послушай ее.

Не грусти, поэтичная дева.

У нее есть и осень, и классика древнего детства,

и щемящие ноты, звучащие в сердце упрямо,

незажившие шрамы ночей.

А еще она – мама.



Что она говорит там из личной своей преисподней,

ничего в этом адского.

Просто не будь безысходной,

береги же себя, не калечь понапрасну здоровье -

предсказуемо лихо рифмует все это с «любовью».



Пусть не ведает то, что уже в свои годы ты знаешь,

поднебесье вдыхаешь,

радугой сны разбавляешь,

только каждая знает о том, что за счастье бороться -

это значит любою ценою

со дна колодца,

песню петь до конца,

что из самого сердца льется,

и не сделаться чем-нибудь

вроде копытца, болотца,

морем не захлебнуться,

на золото не напороться.



Береги себя, милая,

песня твоя не умолкнет.

Да, она тебя старше, и в общем, не геймер нисколько,

потому, если видела смерть,

то не в облике монстра,

а реально вблизи,

и сто раз – на больничных койках.

И насколько планета мала, ей немного виднее,

чем тебе, что идешь по шоссе без билетов обратных.

Ей уже не светлее,

не сумрачней, не больнее.

Твои рифмы – о безысходном.

Ее проза – о безвозвратном.



Девочка, да.

Моя проза – о безвозвратном.

Ничего больше горького, сладкого,

все здесь понятно.

Посидим еще вместе за чаем с десертом клубничным,

И наверно, все будет чудесно.

Все будет отлично.



Почему мы с тобою в вечернем сошлись разговоре?

Но поэзия прозе пока победить не дает.

Потому промолчи – что тебе речи той,

боящейся одного лишь:

что когда-нибудь дочка родная ее не поймет.



Остальные потери

я пережить в состоянии.

В лучшем случае - стих, на худой конец - нет,

пока не инсульт. Портвейн.

На других континентах подруги…

чьи-то души - на расстоянии…

Don’t worry be happy,

и в спину november rain.



Легкой поступью ветра уходишь ты, дева-поэт.

Чай остыл мой,

кафе через десять минут закрывается.

На проезжих дорогах пустынно, лечу через дождь.

Светофоры на желтом – не «да» и не «нет».

Ничего уже не запрещается.

Безысходность кончается,

даже если не верится.

Даже если не ждешь.