Автор: Сергей Есенин Англетерович





***600.

Неужели нет одной единственной,

Которой всегда есть, что одеть?

В меру капризной, в меру таинственной,

Чье отражение в живой воде.

Неужели нет голоса нежного

В этом месиве голосов,

Что смогла б приютить меня грешного

И заставить стрелки часов

Отмерять не мое одиночество,

А счастливой судьбы каждый миг?

Неужели кому-то не хочется

Покорить наслаждения пик?

***601.

Пока бьется сердце - надо,

Всем реальностям назло,

Все круги гнилого Ада

Описать без лишних слов.

***602.

Время идет и ждет своего часа.

От всех замков под сердцем храню ключи.

Когда я стану стариком седовласым,

Чему я буду других учить?

- Дать любой мысли выстояться.

Любовь с кровью не рифмовать.

Не путать ель с лиственницей.

Учить жизни отца и мать.

Не мешать алкоголь или по нарастающей.

Побольше закусывать, не знакомиться во хмелю.

Не трогать юности расцветающей,

Если сам далеко не юн.

Читай. Выключи телевизор и читай.

Не обещай или держи свое слово.

Сразу оплачивай все счета.

Не люби одного ребенка больше, чем другого.

***603.

В плену противоречий

Нет светлой стороны.

Все роковые встречи

Разлукой продлены.

Когда от пробужденья

Не ждешь ответных чувств.

И только сновиденья

То, чем я здесь лечусь.

Приходится брать в руки

Себя и ждать врача.

И боль нашей разлуки

В стих новый превращать.

***604.

Ходячая реклама здорового образа жизни -

Не атлет, играющий бицепсами, и с кубиками на животе,

Не старик отдавший свой долг отчизне

и все-таки доживший до ста лет, а те,

Чьи пальцы коричневые от никотиновых смол,

Чья кожа - запаха переполненной пепельницы,

Чье тело любому говорит само,

Что его обладатель в могилу стремится.

Ни ужасный кашель, ни инстинкт самосохранения

Не могут заставить его отказаться от сигарет.

И такому звериному самоуничтожению

Осталось, в лучшем случае, несколько лет.

***605.

Все пытаюсь положить восьмерку набок.

А она не ложится. Как стояла, так и стоит.

Непонятно, твоя ли это вина, Бог,

Может еще не время собирать камни свои.

Это Zемфира разгадала знак бесконечности,

Передозировки или женский гений тому виной.

А мои нестынущие конечности

Ждут последней волны ледяной.

Если я - бесконечен, значит, я был всегда.

Если я однажды начал путь, значит у пути есть цель.

Если б я был атеист, если б я был сектант,

Я знал бы, что меня ожидает в конце.

***606.

Не успело начаться лето -

37 и 1, уж лучше бы 38 и 2.

Глазам невыносимо от любого света.

Ломит все тело. Болит голова.

Утром приходил молоденький доктор.

Нет аппетита. Исключение - бананы.

Мед с молоком, уж лучше бы с ложкой дегтя.

Весь день ждешь, когда

с работы придет любимая мама.

***607.

Каждый пиксель темноты

В моем мире различим.

Худший жребий - сироты.

Хуже нет, чем быть ничьим.

В каждой ноте тишины

Слышу я предсмертный стон.

Жалко, поздно слышим мы

Этот колокольный звон.







Каждый стук больного сердца,

Как тупой секундомер.

Хочешь жить - умей вертеться.

Если жив, значит - сумел.

***608.

В полосе исчезновений

Наступил и твой черед.

И безжалостное время

Шансов счастью не дает.

Где он ключ к заветной дверце?

Где обещанный поток

Наслажденья? Как согреться,

Видя, что всему свой срок?

Не хочу других объятий,

Кроме пахнущих тобой.

В одиночку засыпать и

Просыпаться лишь с тоской.

Покажите мне того, с кем

За любовь надо бороться.

Мир иначе будет плоским.

Ничего не остается.

***609.

Одно и то же, просто другая комбинация слов,

Связанных одиночеством по рукам и ногам.

И ведь не скажешь, что живу без сердца и мозгов.

Только мне, по-видимому, моя жизнь и дорога.

***610

Чистый лист не кидают в корзину.

И не придумана еще такая броня,

Чтобы защитить от удара в спину

Ни тебя, ни меня.

Ты, как изгнанный фаворит.

И души будто нет ни в ком.

Все равно Бог с тобой говорит,

Как со смертником.

***611.

Холода - это мягко сказано.

Все окупится. Свет - впереди.

Это просто новая фаза, но

До нее еще надо дойти.

Нет потерь, не дающих взамен тебе

Что-то важное в области тьмы.

Зато каждый прожитый момент теперь

Ты возьмешь у судьбы не взаймы.

Не смотри, что соленая лужица

Скоро станет соленой рекой.

Ведь когда-нибудь обнаружится,

Что заслужен душевный покой.







И теперь уже точно обласканный

На пластинки другой стороне

Заиграет все светлыми красками,

И забудешь о том страшном сне.

***612.

Одна из всевозможных комбинаций

Обычных слов окажется стихом.

А утром снова надо подниматься,

Не видя сострадания ни в ком.

И время целый день ползучим гадом

Свой яд мне в сердце будет направлять.

Твержу себе – пить чай лица не надо,

Как будто есть штурвал у корабля.

***613.

Ночь. Ничто не отвлекает.

Можно слушать тишину.

По шажочку проникая

В смысла жизни глубину.

Не стучаться в двери лжи.

Долго ждать перед броском.

Столько нужно пережить,

Чтобы стать проводником.

***614.

Вот самая последняя попытка.

И нужно прыгнуть выше головы.

На верх горы торопится улитка.

И я теперь с реальностью на ВЫ.

И есть ответ на все мои вопросы.

Была бы смелость внутрь заглянуть.

Зачем мне меч, когда в руках есть посох?

Зачем мне дом, когда так манит в путь?

Как стих имеет множество развитий,

Все может быть, и Рай земной и клеть.

Но кто он, тот последний в зале зритель,

Что хочет мою пьесу досмотреть?

А вдруг он, с ее самого начала,

Уснул, концовку зная наперед?

А я ношусь по сцене одичало.

Хотя и это к старости пройдет.

Потом повесят новые афиши.

Кого-то ждет заслуженный успех.

Когда аплодисменты станут тише,

Раздастся в зале неуместный смех.

Что будет главным признаком того, что

Улитка заползла на верх горы.

И если неуверенно ползешь ты,

То плохо знаешь правила игры.

***615.

Вкушайте люди сладости земные.

Вкушайте и облизывайте рты.

Потом ингредиенты основные

Добавят для приданья остроты.





***616.

Этот мир, временами бушующий,

К нам с тобой благосклонен пока.

Только ветер, ничем не рискующий,

Прогоняет с небес облака.

Я с тобой, и остальное все.

Свет в глаза, что не видно конца.

Словно кто-то без устали молится

За влюбленные наши сердца.

***617.

Глядишь на бессердечный циферблат,

Считающий года нашей разлуки.

И все, что мой озвучивает Ад -

Секундной стрелки слаженные стуки.

***618.

Я вверился Тебе, и тверже нет опоры.

Стоял, как столб, когда других трясло.

И именем Твоим сдвигаю горы,

Пускай, пока что только горы слов.

***619.

Достаточно не встретиться глазами,

Чтоб зло преградой на твоем пути

Не встало. Но глаза стремятся сами

Контакт с другими каждый раз найти.

Предвидеть все последствия ошибок

И все же их упорно совершать.

Зачем-то этим зеркалом души Бог

Решил любое тело украшать.

***620.

С какой бы стороны земного тира

Тебе судьбой не выпало стоять,

Нас всех уже давно Господь простил, а

Ты все не можешь этого принять.

***621.

Подкинь дровишек в печку испытаний.

Усей мой путь шипами диких роз.

И сны мои укрась ее чертами,

Чтоб утром довести меня до слез.

Бей, жалости не ведая, сильнее.

Щеку с другой подставлю стороны.

Я все на свете вытерпеть сумею,

Поскольку мы навек разлучены

***622.

Сойти с ума, что может быть честнее?

Корабль мечты почти исчез вдали.

Внутри, как будто сердце каменеет,

И в то же время пламенем горит.

На стыке этих двух противоречий

Я мудрость приобрел назло врагу.

Себе я рано старость обеспечил,

Поэтому я многое могу.







***623.

Судьба прошлась по мне, оставив раны.

Осколки счастья вдоволь покружив,

Когда-нибудь, наверное, устану

Вертеть калейдоскоп больной души.

Узор порой встречается на вид,

Как-будто, он - единственный в природе,

Который почему-то вдохновит

На строки. Что сейчас и происходит.

Я тяжким этот дар назвать могу,

Насколько дар, вообще, быть может тяжким.

И вертятся и вертятся в мозгу

Все те же надоевшие стекляшки.

***624.

Кто-то может вперед и с песнями,

Глаз на прошлое не кося.

С ними ясно, бездушные, бес с ними,

Те, которые лгут всем и вся.

Лжи усеяна пирамидами

Облысевшая наша Земля.

Только те, что укрыты под плитами,

Знают правду, молчанье храня.

***625.

Олимп не терпит краж.

Тебя прибьют к скале,

Когда огонь ты дашь

Всем людям на Земле.

***626.

В твоей судьбе я был сверхновой вспышкой.

Лишь мне благодаря ты стала жить.

И наш роман, прочитанной став книжкой,

У Бога украшает стеллажи.

Без слез, не может он, без содроганья,

Держать этот роман в своих руках.

День нашей встречи. Первое свиданье.

Три года до последнего звонка.

Я знаю, чем займусь, покинув тело.

Конечно, если шанс мне будет дан.

Без всякого сомненья, первым делом,

Прочту наш недописанный роман.

***627.

Мне единственной смерть станет суженной,

Одновременно вскроется блеф.

После сна, наконец-то разбуженный,

Поплыву на другом корабле.

Будут бури свои там с затишьями.

И попутные будут ветра.

Да и звезды там будут нелишними,

Как и голос любимой с утра.

***628.

Так мало в этом мире марафонцев.

При том, что финиш все пересекут.

У всех перед глазами пронесется

Дистанция за несколько секунд.

Кто с гордостью, кто горько сожалея,

Кто чистеньким, кто с допингом в крови,

Кто свежим, кто уставшим, всех живее,

Не чувствуя конечности свои,

Поймут все, что их жизнь была разбегом,

Где редко кто рискует головой,

И жаль, что там не судят по победам,

Доставшимся в борьбе с самим собой.

И я бегу, не ради пьедестала.

Последний в своем роде Форрест Гамп.

И как бы трудно в будущем не стало,

Я также положу к ее ногам

И звезды, и сокровища земные,

И сердце, и единственный свой дар,

За то, что побежали с нею мы и

Хотели не расстаться никогда.

Конечно, я по гроб ей благодарен,

За тот отрезок, скрасивший мой бег.

И если все же вручат мне медали,

Не должен я оставить их себе.

***629.

Так хочется всего лишь стих один

Подслушать, в нем не встретив твое имя.

А раньше думал, что я – господин

Стихам, которые всегда считал своими.

Слуга, узнавший только лишь недавно

О роли, отведенной для него.

Уж в творчестве своем я мог быть главным

Хотя б в четверостишии всего.

Но нет, из предложенья в предложенье,

Из стиха в стих кочует образ твой.

И это бесконечное движенье

Дает понять, что я еще живой.

***630.

Что силы есть, за волосы рванешь

И вытащишь себя из тьмы страданий.

На жизнь назад часы переведешь

И встанешь на тропу воспоминаний.

С утра глаза откроешь еле-еле,

И снова ежедневный ритуал –

Заставишь оторвать себя с постели,

Скрывая обезумевший оскал.

И дальше, повторяя пункт за пунктом

Вчерашний день, ты к ночи подойдешь.

И этот узел намертво запутан,

И где конец никак не разберешь.

***631.

Ты тонешь, а вокруг кружат акулы.

Так много, и хороших и плохих,

На их веку людей перетонуло.

Родиться, чтобы стать едой для них.







А их кто пожалеет ненасытных,

В чьих душах не смолкает пустота?

Ведь, что-то иногда внутри болит в них,

И слезы им знакомы неспроста.

***632.

Мой главный след в миру галлюцинаций.

В том смысле, что я сам – одна из них.

То там, то здесь я должен появляться.

Сейчас я тоже где-нибудь возник.

Кому-то я знаком. А кто впервые

Увидит мой донельзя странный лик.

Увидят старики и молодые,

Как по миру шагает проводник.

***633.

Послушай, небеса мне нашептали,

А я в тетрадь послушно записал.

Пора, наверно, думать о финале

И вспомнить о начале всех начал.

Послушай, как израненное сердце

Гоняет кровь, не ведая зачем.

Везет тому, кто может разреветься

На чьем-то сострадающем плече.

***634.

Ты была последней каплей,

Перед тем, как я сошел.

Предначертан мне этап ли,

Где все будет хорошо?

Суждено ль вновь насладиться

В полной мере бытием,

Снова стать свободной птицей,

Разойдясь навек со всем,

Что когда-то тяготило,

Как огромный перевес,

Отстоять прерогативу

На прощение небес?

***635.

Молчанья дорожающие слитки

На дне морском теперь погребены.

Тебя все также дергают за нитки,

Но ты уже не хочешь видеть сны.

Достаточно малейшего движенья,

Чтоб испугать воссевшего на трон.

Когда начнется все-таки сраженье,

Пойдет сдаваться враг со всех сторон.

И крах всей одноглазой пирамиды

Свободу даст отмеченным числом.

Исчезнет, как когда-то Атлантида

Вселенское беспомощное зло.

***636.

Моя борьба свелась к определенью

Границ жестокой воли палачей.

Как будто сучье чье-нибудь веленье

Избавит мир от доменных печей.



Горит свеча, и два слюнявых пальца

Над ней, как острый меч занесены.

Как пепла горсть я должен просыпаться,

Оплакивая призрачные сны.

Я должен, к старым ранам припадая,

Пороги болевые все обить.

Прожив без смысла прежнего года я,

Смогу наверно даже разлюбить.

Смогу в финале выглядеть достойно,

Утихнет многолетняя мольба.

И многие уже вздохнут спокойно,

Закончится когда моя борьба.

***637.

Семь непрощенных пятниц на неделе.

Круг замкнут, как блокадное кольцо.

Когда-то в одну сторону глядели,

В песок от бед не прятали лицо.

Теперь ты обнимаешь (видел фото)

Другого, кто тебе законный муж.

И в доме вашем заперты ворота

От бед и от каких-то либо нужд.

Мой дом - уже пять лет с приставкой “дур”.

Никто не знает в нем, листая годы,

В каком, хотя б примерно, он году

Вдохнуть сумеет запахи свободы.

Таких два разных дома, мой и твой,

Под небом, одинаковым для всех.

В моем – всегда ужасный слышен вой,

Твой дом переполняет детский смех.

***638.

Ошибок неисчерпанный лимит.

Зачем мне дар поэта – неизвестно.

Реальность без конца меня клеймит,

И нет уже нигде живого места.

Так хочется ведь, счастье не дробя,

Встречать наставший день без сожаленья.

Но в руки каждый раз берешь себя,

Проснувшись вспоминая сновиденья.

***639.

Твоя любовь направлена в пространство,

Где нужно очень многим дорожить.

Моя любовь с печатью постоянства

Должна нас, несомненно, пережить.

Но всю свою измученную славу

С навек незарастающей тропой

Я променял бы с радостью на право

Минуты обладания тобой.

***640.

Чужая жизнь не может быть уроком,

Сколь долго и усердно не зубри.

И справившись с одним своим пороком,

Найдешь еще два новых ты внутри.





Так мало неизбитых в мире истин,

И каждый к ним идет своим путем.

И путь бывает многим ненавистен,

Когда в конце подумают о нем.

***641.

На нервной почве вырастут цветы,

А я пыльцу с тычинок соберу.

И можно спать, чтоб стены пустоты

Вернулись в мою жизнь поутру.

***642.

Ты подарил мне и слух и зрение,

Ум и сердце, причем, не врозь.

И потеря мной управления –

Это временное явление,

Жаль без жертв не обошлось.

Дал судьбы мне восточных сладостей

И приправы дал вырви глаз.

Направляешь в мой мир, если надо, стих.

И чтоб было поменьше радости,

Ты придумал разлуку для нас.

***643.

Иди на свет моих желаний,

Чтоб стало больше тем на ТЫ.

И нас любви оближет пламя,

Нежней, чем бабочка цветы.

Нарушь молчанье чувств грозою.

Поставь на прошлой жизни крест.

Делить все радости со мною

Достойней в мире нет невест.

***644.

Сорвал все кто-то лепестки,

И рыбка ничего не отвечает.

На расстоянии руки

Все, от бессилья до печали.

Среди миллиарда разных мотиваций

Я вынужден найти хотя б одну,

Чтоб, утром, встав с постели, одеваться,

Скорбя о том, что время не верну.

И где-то лик, надежду мне дающий,

Что в жизни будет радость в основном,

И голос, колыбельную поющий

Всем нашим детям нежно перед сном.

И я пока бессилен разобраться,

Знаком мне голос или незнаком.

Лицо ее - за дверью декораций,

И мне никак не справиться с замком.

***645.

Ночь в тетрадь снова рифмами сыплется,

И виной образ твой каждый раз.

С головой ухожу в эту зыбь лица,

В этот омут чарующих глаз.







Это память со злою усмешкою,

Фотографий листами шурша,

Снова жертвует белою пешкою,

То есть мною, родная душа.

Да и было в той клетке тесно мне.

Что ни ход, то Е2-Е2.

Вне доски для поэта естественней

Собирать словно камни слова.

***646.

В аппетите есть что-то звериное,

И на полке лежат пирожки.

Непонятно, кому быть здесь глиною

И кому обжигать здесь горшки.

Я могу и обжечь и керамикой

Стать, оставив надежду свою.

Началось все когда-то по маленькой,

А теперь боль стаканами пью.

Видел мир в светлых красках лишь

в детстве я.

Добродушный, доверчивый шкет.

Впереди меня ждали последствия

В виде трещин на старом горшке.

***647.

Из породы я хилых спартанцев.

Тех, что вниз всех бросают с горы.

Но оставили жить и скитаться,

Открывать для потомков миры.

***648.

Я расстелил для нас постель.

И ты легла, но не со мною.

Печальных много в мире повестей,

Где слабость – это чувство основное.

***649.

Нет на Земле такого океана,

В сравненьи с глубиною этих глаз.

Она как дождь в пустыне всем желанна.

Улыбок нескончаемый запас

И голос с материнской теплотою

(Как будто для нее все хороши),

В союзе с несравненной красотою

И лучиками ангельской души.