Автор: Петр Шмаков





1

Спать на ходу, не думать, не бояться.

Солдаты пустоты сошлись в колонны

и, оловянные, ощупывают кроны

сухих деревьев – с сухостью сражаться.



Из оловянных карликов осенних

слагаются полки и батальоны.

Они послушны ветру, словно звоны

колоколов, что встали на колени



и дребезжат противно и трусливо

и сами звону своему не рады.

Весь медный век с оглядкою, блудливо

в них корчится и требует награды.

Солдатов стойких оловянных взводы

идут в атаку, гибнут, не боятся.

Чудовищные, длительные роды

под листьями кружащимися длятся.



Наркоз уже не действует и болью

прорвётся натянувшаяся плёнка

и разлетится бледной серой молью.

Но мать устала и не ждёт ребёнка.



А наша радость - радость удалённых,

безбрежное раздолье увяданья.

Не ужас правит в недрах раскалённых,

а оловянные солдатики молчанья.



2

Солдаты оловянные молчанья

как рыбы рты печально разевают.

Покой их удушает, раздувает.

Их нищета дошла до одичанья.



Покой со смертью в шахматы играет.

Кто выиграет, тот и удалится.

А жизнь стоит в сторонке, смотрит, длится.

В открытом небе пятна птиц мелькают.



Открытость мира и покой могилы.

На этом фоне есть здоровье, силы.

Спокойно, плавно на волнах качаюсь

открытых дней, в покое заключаюсь

прижизненной крутящейся воронки,

укутан ею, ей кручусь вдогонку,

вокруг её оси, как все, вращаюсь.



Я отсырел, я заблудился, хватит.

Ну может, хватит? Может быть, довольно?

Никто не слышит, в небо не подхватит.

Спокойно всё и пусто и привольно.



3

Что же это за такой за покой?

Что же это за сырые снега?

Оловянный, тусклый, неподвижный строй,

и лесов безмолвных и озёр дуга.



Старческая немощь уходящих дней.

И сыра земля под снегами спит.

Прошлое теперь сделалось ясней,

горизонт туманом клочковатым скрыт.



Что же это – ссылка? Кто приговорил

и какой диктатор кошкой надо мной?

Что я, мышь? Костёр я из горящих жил

и играю ночью искрами с луной.



Полнолунье, дрёма гаснущих надежд.

Лишь одна осталась, мучит как болезнь.

Не поднять чугунных, как у Вия, вежд,

не увидеть серных раскалённых бездн.



Рядом прокажённый тихий городок,

детские площадки, лысые дворы.

И горчит осенний реденький дымок,

заползая сонно в зев глухой норы.



Инвалидом тихим выхожу во двор,

кротко озираюсь в поисках судьбы.

А вокруг шуньята, мировой простор,

колокол осенней смертной ворожбы.