Автор: Евгении Елькин





Энного военного округа газета,

Командира нашего как из пистолета…

Фельетоном резко по нему хлестнула

Совесть ветерана, видимо, уснула.

Там, в строке газетной – чести приговор,

На седую голову воина позор.

Там для пересудов пища для солдат,

Как он экономил денежный оклад,

Как хозяйство в части бурно развивал,

К праздникам октябрьским зелень даром брал,

К праздникам армейским даром брал курей,

От стола солдатского не платя рублей.

Энного военного округа газета,

Командира нашего как из пистолета…

Может, к пистолету тянется рукой,

Может, к замполиту с повинной головой,

Иль опровержение сел уже писать,

Иль друзей в генштабе улетел искать…

Утром по уставу полковой развод,

Командира старого полк уже не ждет,

С солью комментарии в воздухе висят,

Взводные и ротные прямо не глядят,

Но начштаба «смирно» команду подает,

От крыльца штабного командир идет.

Серая папаха, золото погон,

Выправка гвардейская жуковских времен.

А в глазах бессонница, тяжела вина,

Не оденет больше полковник ордена.

Три десятилетия службы за спиной,

Два десятилетия он уже седой.

Он в сорок первом стал седым,

Когда смешался снег и дым.

Когда собрал в последний взвод

Остатки трех разбитых рот.

И пробу высшую на нем

Война поставила свинцом.

Снова снег и снова строй,

Как в сорок первом под Москвой.

Но замер полк и ждет ответ,

В глазах укор, пощады нет.

И не стереть с погон позор,

Такой солдатский приговор.

Не знал полковник, что жена

Средка бывала снабжена

Редиской, курой дармовой

Его хозвзвода старшиной.

Но вот обижен старшина,

И вылил желчь свою до дна.

Папаху цвета седины

С седой снимал он головы.

Команду «вольно» не подал,

Сам перед нами «смирно» встал

И десять горьких слов сказал:

«Солдаты, ваш командир променял

Солдатскую и партийную совесть

На пару курей».

Я слышал, как пушился снег,

А солнца утреннего бег

Остановился. Тени встали.

Мы в этот миг другими стали.

Вдруг глаз коснулся едкий дым.

Вдруг глаз коснулся едкий дым.

Полковник стал для нас другим.

Быть может сердцем поседел,

Седой папахи не надел,

Плечами, выправкою сник,

Ушел от нас совсем старик.

Закаменев в строю до жил

Полк командира проводил.

Он в сорок первом стал седым,

Когда смешался снег и дым.

Когда собрал едва на взвод

Остатки трех разбитых рот.

И пробу высшую на нем

Война поставила свинцом.

Хранит мне память много лет

Того полковника ответ.

Никто его не принуждал,

Ни замполит, ни генерал,

Перед полком папаху снять

И десять горьких слов сказать.

Хранит мне память много лет

Тех дней холодный снежный свет.

Энного военного округа газета,

Командира нашего как из пистолета…



P.S. Порвали парус. Порвали парус.