Автор: Геннадий Улыбин





Свободно над высокими горами,

Стремясь повыше к облакам,

Парил орёл оглядывая дали.

Его потоки воздуха всё выше подымали,

Рисуя в воздухе размахом крыльев,

Невидимый небесный храм.



Вдруг небо потемнело,

Скрылось солнце,

Грозой сверкнул

Туч тёмный хоровод,

И грянул гром,

И ветер воя, рвётся

Лишить невидимых рисунков небосвод.



Дождь, град

И сильные порывы ветра, -

Полёт невыносимо продолжать.

Орёл спускаться стал в низину,

Чтоб непогоду эту переждать.



Сквозь мрак безжалостного ливня,

Пронзая водяной поток,

Орёл попал не без усилия,

Под кров, - под чей-то потолок.



Орлиный взгляд во тьму вонзаясь,

И чувствуя движение в ней,

Увидел скопище теней,

Которые друг к другу жались,

Все как одна они дрожали, -

Казалось это всё забавно,

И с каждым мигом всё смешней.



Вдруг, как по волшебству,

Возникла стройная фигура,

Спокойно грацией своей,

Как к опере великой увертюра,

Как вдохновения мощный дух,

Предстал перед орлом петух.



Добро пожаловать, незваный гость,-

Сказал он вежливо, но гордо.

Тебя мы приютим, но пусть, -

Вдруг, кашлянув и петушась, прочистив горло,

Добавил, что не хочет он проблем,

Что меры ревности своей не знает,

И кур своих гарем, которых и не счесть,

Ни с кем делить не станет.



Спасибо, - произнёс орёл, -

Не потревожу я ваш быт,

Как только прекратится дождь, -

Передо мной весь мир открыт.



Подумал так же про себя, -

Какая в сущности тоска,

В унынии этом прозябать,

Держась за жирные окорочка.



На этот разговор сбежались куры

И принялись разглядывать орла,

И были среди них не только дуры,

Но так же и элита куриного ума.



Вопросы стали задавать, намёки

На то, что как-то не совсем

Годится этот светлоокий

В наседки, а тем более в гарем.



Кудахтали про то, что в изобилии

Яиц конвейер их передовой,

Что дед и бабка били - не разбили,

И про Кощея с бабою Ягой.



Про инкубатор и про осень,

Когда цыплят считают,

А потом их молодых,

Несчастных бросят,

С открытым от удивления ртом,

Туда откуда нет возврата, -

Во чрево огненной печи,

Которая страшнее Ада.

И где они? - Ищи - свищи.



Болтали так же о несчастьях,

О том, что не для дурака,

Придумано на небе счастье,

А путь к нему, - цыплёнок табака.



Дождь продолжался не переставая,

Куриное кудахтанье, - а то!

О небе, как о потерянном Рае,

В курятнике и не мечтал никто.



Внимать кудахтанью, устав,

Не видя в этом никакого смысла,

Орёл их слушать перестал,

Расправив крылья шире коромысла.

И этим удивил наседок рой,

Они открыли клювы всей гурьбой

И тишина в курятнике повисла.



Несчастный, бедный ты урод, -

Сказал элиты строгий голос, -

Ты явно вне пропорций рос.

Как перезревший ядовитый плод,

Для нас ты есть ужасная угроза.



Ты будешь биться в потолок,

Размахивая этой мощью,

Но проломить его ещё никто не смог,

Ни днём ни самой звёздной ночью.



Ты совратишь куриные мозги

На постижение мироздания,

Что за пределом потолка курятника,

А это, между прочим, - здание,

Которое хранит их жизненный уклад,

А за пределами его лишь сущий Ад.



Орёл всё продолжал молчать,

Выслушивая это «вече»,

Он знал, что им не нужно отвечать, -

Понять его им просто нечем.



Лишь вспомнил тихо про себя

Слова седого мудреца:

Не сделаешь яичницу, -

Не расколов яйца.



Они же требуя ответа,

Кричат и брызгают слюной,

За вызов приняв гордый взгляд орлиный,

И крыльев мощь за сильною спиной.

Так, отдаваясь эхом где-то во Вселенной

Пересеклись орлиный взор с куриной слепотой.



Вдруг в небе солнце засверкало

Взмах крыльев, - и орла не стало.

Лишь чёткий силуэт вдали всё выше,

А куры в душной тьме под хилой крышей.