Автор: Егор Крупицын





Неверлибр о верлибре, Пушкине и внутренних органах.

А л е к с а н д р у П е ч ё н к и н у

«Думаю, что со временем мы обратимся к белому стиху. Рифм в русском языке слишком мало.

Одна вызывает другую. Пламень неминуемо тащит за собой камень. Из-за чувства выглядывает

непременно искусство. Кому не надоели любовь и кровь, трудный и чудный, верный и лицемерный, и проч.»

А. Пушкин,1834



Не в том была прогулки цель –

Гуляли там, где Пушкин Саша

Порой прогуливал лицей! А. Печёнкин





Вот большой поэт Печёнкин ,

Печень вот – непарный орган

И большой. Здоров ли, болен.

А поэт здоров, коль болен.

И непарный. Даже если

Он поёт о счастье песни,

Тонкой нитью оплетая,

Будто шелкопряд непарный,

Душу Вашу в совершенства

Мягкий кокон, что подобен

Вербной почке тихой, круглой

Невербальностью и формой.

Почка – тоже важный орган,

Но он парный и поменьше

У прозаика да поэта.

Да, поэт сплетает душу

В мягкий кокон совершенства.

Как без окон, но прекрасный,

Чопорно-червонно-чистый,

Что чарующе-чудесно

Бесподобен, но, подобно

Чешуе костистых карпов,

Кремово-коралло-красной

Крытый крышей черепичной,

Чудится ЧЕРТОГ чрезмерно,

Паче чаянья причудлив

В чаще рощи, в куще чащи

Чернослива и черешни,

В череде черёмух чахлых

И чахоточных. Чертог же

Точно чёлн, чернильно-чёрный

И чудовищный чертовски,

Целочислен, но членится

Полутень в чугунных волнах

Пенно-полных. Ночь ленИтся

Томна, так тревожно- тёмна.

Чёлн черпнёт частично чашей.

(Чаша – череп черепаший)

И, ничуть не чуждый чарам,

Чаркой чиркнет, чёт – что нечет.

И, нечаянно, навстречу,

Не чураяся чрезмерно,

Чресла расчехлит и ЧРЕВО, –

Что чернёно-исчервлённо,

Чадно, но чадолюбиво чисто,

Рассечёт частично судна.

Струи чуя под и над. НО,

Чуть причаливши к чертогу,

Чувственно падёт на дно,

Что так чУдно, что чуднО . . .

* * * * *

Друг мой, ты пиши верлибром.

Это чудо, как удобно,

И читать не по бумажке –

Ошибёшься даже если,

То никто и не заметит.

Больше я скажу по дружбе:

Ошибёшься если даже,

Будет два тогда верлибра,

Как два гОрба у верблюда,

У верблюда-бактриана.

Или как у дромадеров,

Если двух поставить вместе.

На двоих – ведро мадеры,

Победит оно вербальность.

Коли пишешь ты верлибром,

Можно мысль свою не прятать,

Облекая смыслы в форму,

Подавать её горячей,

Будто бы сосиску в тесте…

Коли спросят, – «Где сосиска?»

То ответствуй непременно, –

«Вот она сосиска – в тесте,

А не в шурине, не в тёще –

Не едят они сосисок…

Кстати, Саша (или Шура)!

«Шурин шурин» – это мантра?

Вовсе нет – брат он Натальи

Николавны Гончаровой,

Жены нашего пиита,

Кто писал, – «А где же кружка?»

И банальной ради рифмы

Называл подружкой няню,

Что, вообще-то, неприлично,

Ведь она была старушка,

Умерла через 3 года,

На восьмом почти десятке.

Пушкин, проживи подольше,

Между нами, был бы лысым,

И к тому б страдал подагрой,

С палкой шёл бы суковатой,

А не с тросточкой изящной,

В баню иль синематограф,

Модности чрезвычайной.

А писал всё больше б прозу,

Потому, что стих свободный

Был тогда не отработан,

Ну а рифмы поздний Пушкин

Исчерпал бы к девяностым,

Сорясь с Фетом незлобивым,

БАтюшковым сумасшедшим,

Очень юным ранним Блоком,

Ну и блоком футуристов,

Что за борт его бросали

С пароходов современных,

Но с Толстым и Достоевским,

Чтобы им не стало грустно

О судьбе литературы…

Не таков поэт Печёнкин,

Как и Пушкин, Александр.

У него большое сердце,

Светлый мозг и почек пара,

Печень, полностью пристойна,

Поелику помогает

Постоянно превосходно

Плодовитому поэту,

Многогранному, но в меру….

Тоже пусть живёт безбедно –

Для поэта он безвредный,

И прозаику – на потеху… 15.01.14