Текстильная фабрика по английским стандартам, любимый коньяк Черчилля и первый голландский сыр — подборка «Мегаплана».


В избранное
В успех этих людей не верили даже родители, им часто не хватало знаний, их не понимали друзья и подчиненные, а банки не хотели давать им кредиты. Это похоже на то, как рождаются современные стартапы. Но на самом деле речь идет о России 19 века.
В это время появлялись купцы, которые по своей энергии и оригинальности не уступали сегодняшним предпринимателям мирового уровня. А некоторых могли и переплюнуть.

У стартапов 19 века много общего. Все они начинались скромно, без больших капиталов. Их запускали либо хозяйственные мужики, как тогда выражались, либо любознательные мальчишки, которым не сиделось на месте и хотелось, кроме привычных дел, заняться чем-то новым.
Эти люди имели два больших таланта: хорошо делать дело и выбирать себе жен.
Часто именно вторые половины становились их помощниками и компаньонами. А так как бизнес, как правило, был семейным, было важно подключить к делу и детей. Ребенка (шести–семи лет) приводили на фабрику или в контору и давали ему маленькие поручения. Должность называлась «мальчик». Через такой путь прошли почти все семьи предпринимателей.
— Елена Калмыкова, директор «Музея предпринимателей, меценатов и благотворителей»
Шёлковый путь
В 1908 году четыре мануфактуры семьи Морозовых производили примерно 10% всего российского текстиля.
А за сто лет до этого основатель будущего бизнеса крепостной крестьянин Савва Морозов надевал на рассвете лапти, брал мешок с шелковыми лентами и шел пешком в Москву из деревни Зуево. За день старший Морозов преодолевал 80 километров.









Савва научился плести ленты для украшения дамских шляпок и платьев в 10 лет, в 27 лет женился на дочке красильщика. 5 рублей приданого стали их начальным капиталом.
Молодая семья пришла к выводу, что изготавливать продукцию и ждать по полгода, пока в деревню придут оптовые скупщики, крайне невыгодно. И супруги стали выезжать в столицу. Сначала продавали только свой товар, а потом и соседский.
В 51 год Морозов выкупил себя и четверых сыновей из крепостной зависимости (жену по тем правилам отпустили бесплатно). Приобрел участок земли у своего бывшего помещика и начал строительство фабрики. Но его дело, пожалуй, не стало бы настолько успешным, если бы не одна рискованная сделка.
В 1841 году Морозов заключил договор с молодым оборотистым немцем Людвигом Кнопом. Тот в обмен на паи (акции) будущей компании пообещал привезти на морозовскую фабрику английских специалистов и оборудование, которого ещё не было в России. Уже через пять лет иностранцы учили подмосковных крестьян обращаться с техникой, а бизнес Саввы получил стремительное развитие.
Любопытно, что на момент заключения этого договора Морозову был 71 год, и расписывался он, по легенде, крестиком — управлять делами он умел прекрасно, но грамоте так и не научился.
От ненависти до любви — один покетбук
Если бы в 1866 году 15-летнему сыну писаря Ивану Сытину сказали, что он станет самым богатым и влиятельным издателем книг в России, он бы назвал это чепухой. Потому что, с трудом отсидев три года за школьной партой, Иван считал, что нет ничего скучнее чтения.
Однако так сложилось, что его будущий работодатель купец Шарапов имел всего два бизнеса — меховой и книжный. В первом рабочие не требовались. И молодому человеку пришлось учиться продавать книги.
Через десять лет он женился, получил в приданое 4 тысячи рублей, занял у Шарапова ещё 3 тысячи и купил литографическую машину. Что умел, на том и стал зарабатывать.
В то время для избранных городских жителей маленькими тиражами печатали дорогие издания классиков. А вся страна тем временем читала сонники, лубки (комиксы), рассказы про чертей, смешные анекдоты или неприличные истории.









В 1884 году к Сытину в магазин зашел общественный деятель Владимир Чертков и предложил издать серию книг, которые сегодня мы бы назвали покетбуками (карманными книгами): произведения классиков по низким ценам. Проект решили назвать «Посредник». Расходы на издание ста брошюр с хорошими иллюстрациями составляли 65 копеек, а продавали их за 80. Раньше цена на такие же книги составляла 7 копеек за штуку.
И хоть первую пару лет Сытину приходилось издавать серию почти в убыток, люди постепенно начали интересоваться его продукцией. А он открывал все новые ниши для дешевых книг.
За первые четыре года издатель выпустил произведения 64 классиков тиражом свыше 12 миллионов экземпляров. Никто прежде не замахивался на такие масштабы.
Принцип «Посредника» стал главной бизнес-моделью Сытина. Издателю часто предлагали выпустить, например, собрание сочинений Гоголя тиражом в 5 тысяч экземпляров и продавать по 2 рубля за книгу, но он отказывался и печатал 200 тысяч экземпляров по 50 копеек за штуку.
К 1914 году бывший ненавистник литературы выпускал 40% всех изданий в России, а свои мемуары назвал «Жизнь для книги».
Молочные реки, сырные берега
В 32 года Николай Верещагин, бывший морской офицер, вышел в отставку, приехал в имение к родителям и, осмотревшись, предложил отцу запустить «стартап».










Вместо того чтобы продавать простое молоко из-под коровы, он предложил делать из него сыр и масло.
Но отец сказал, что не станет заниматься незнакомым делом. Тогда Верещагин поехал в Швецию и устроился мальчиком в сыроварню. Затем вернулся обратно и подготовил для Российского экономического общества проект о создании крестьянских артелей-сыроварен.
Николай открыл школы-мастерские в селах Едимоново и Коприно. Именно там впервые был произведён голландский сыр отечественного производства.

Верещагин открыл артели по всей России. Причем, в отличие от всех, кто учился у него и открывал своё дело, не заработал на собственном стартапе больших денег. Потому что каждый раз, когда придумывал ноу-хау, не шел получать патент или прятать секрет фирмы, а тут же пуб