22 августа, 2017.



Елена Пустовойтова
Одно из самых неожиданных последствий Brexit состоит в том, что он стал причиной экономического роста Старого Света. По итогам полугодия, сообщает Евростат, ВВП еврозоны вырос на 0,6 процента в сравнении с тем же месяцем прошлого года и на 2,1 процента за год. Понятное дело, чем больше продукта на единицу валюты, тем валюта дороже. И евро к доллару подскочило аж на 11 процентов.

Бравурные реляции на этот счет наполняют сегодня европейские СМИ. А агентство экономической информации Вloomberg даже сделало сравнительный анализ валют, из которого следует, что евро к концу года может даже поравняться с британским фунтом. «Евро перекроил карту мировых валют на пути к своей вершине», - рапортует информатор. И действительно, если верить изданию, из трех десятков крупных мировых валют, включая доллар, евро ослабел только к мексиканскому песо, чешской кроне, польскому злотому, венгерскому форинту и шведской кроне. Вопрос о том, почему некоторые европейские национальные валюты оказались крепче евро, требует отдельного расследования, но то, что евро намного обставил доллар, – симптоматично. Все экономисты сходятся в том, что британский «развод» и американский Трамп очень помогли ему в этом. Однако, если присмотреться, среди европейских лидеров по росту ВВП выстроились Чехия – плюс 2,3 процента, более 1 процента – Швеция, Румыния, Голландия – все вне еврозоны. И только Германия из 19 евростран еще как-то может с ними тягаться, прирастив 1,9 внутреннего национального продукта.

Но оставим западным СМИ эйфорию относительно роста экономики ЕС и её главного инструмента – евро, хотя именно такие настроения активно подогревают амбиции Брюсселя уже в следующем году добиться завершения процесса создания единого органа управления экономикой еврозоны. То есть учреждения собственного, для еврозоны, министерства финансов. Согласитесь, после разрушительного, как казалось аналитикам, демарша Великобритании, поставившего на какое-то время под вопрос сам факт существования Евросоюза, такой быстрый ренессанс едва ли казался возможным. Но уже месяц назад министры финансов ЕС, пока еще независимые, то есть не получающие прямых указаний из Брюсселя, куда им рулить, сели за стол, чтобы договориться о том, на что поменять эту свою независимость.

Что это может быть? Единый министр финансов, командующий единым бюджетом еврозоны? Региональный валютный фонд, финансирующий приоритеты европолитиков? Пока об этом не договорились. И только потому, что, похоже, ни германскому канцлеру, ни её министру перед сентябрьскими выборами этого года жертвовать собственными креслами не хочется. Ангела Меркель сейчас откровенно сопротивляется планам дальнейшей экономической интеграции в еврозоне, и вот почему.

Крупнейшая экономика ЕС не хочет взваливать на свои плечи проблемы должников ЕС – Италии, Испании, Португалии и, конечно, Греции. Понятно, что спасение этих стран от банкротства есть дело чести Евросоюза, но, как писала еще в марте нынешнего года Deutsche Welle, при этом выигрывают не столько «спасаемые», сколько их кредиторы – банки Германии и Франции. «Лёгкие деньги» минимизируют интерес должников к реформам в экономике, а все новые кредиты закабаляют их в статусе должников. Греция – тому яркий пример: последний транш кредиторов целиком ушел на проценты по уже существующим долгам. «Если слабые страны не смогут или не захотят в долгосрочном плане консолидировать свои бюджеты, а сильным в финансовом плане странам придется постоянно финансировать слабые государства, то ЕС станет не валютным, а скорее трансфертным союзом, – пишет издание. – Это значит, что в экстремальных случаях в ЕС должно перераспределяться 800 миллиардов евро в год, при этом на долю Германии будет приходиться до 260 миллиардов евро». Германии это нужно? Но кто станет ее спрашивать, когда рулить в Европе начнет председатель Европейского центрального банка (ЕЦБ) Марио Драги?

Отсутствие экономического роста и снижение цен заставило ЕЦБ два года назад начать «политику количественного смягчения», призванную стимулировать инфляцию и рост ВВП. 60 миллиардов евро в месяц (сейчас, а было 80) – немалые деньги. На них ЕЦБ скупает в больших объемах гособлигации и прочие ценные бумаги стран-должников, наводняя еврорынок дешевыми деньгами в целях снижения процентных ставок по кредитам, стимулирования кредитования и экономического роста. Программа должна действовать до тех пор, пока в еврозоне не наступит «стабильная инфляция» – крайне низкий уровень инфляции в странах с единой европейской валютой и был главной причиной, которая подтолкнула ЕЦБ к запуску количественного смягчения.

И вот рост появился. Инфляция – нет. Согласно последним данным Eurostat, в июле она составила 1,3 процента по сравнению с июлем прошлого года. И это перечеркивает всякие надежды ЕЦБ на достижение целевого уровня инфляции в 2 процента, без которых рассчитывать на инвестиции в производство не приходится.

А тут еще и укрепление евро, играющее на руку рядовому покупателю, но бьющее по рукам экспортеров товаров и услуг. Пожалуй, это уже слишком, решили в Берлине. И подали на Марио Драги с его политикой ЕЦБ в Федеральный конституционный суд Германии. Действительно, превышая свои полномочия, ЕЦБ фактически финансирует госбюджеты некоторых европейских государств, нарушая компетенцию национальных министерств финансов остальных участников ЕС. Федеральный суд в соответствии с субординацией обратился к Суду ЕС с просьбой проверить, не нарушает ли программа ЕЦБ по скупке облигаций стран Евросоюза запрет на пополнение госбюджетов, пишет Deutsche Welle. Поводом к тому стали многочисленные иски, направленные против скупки регулятором гособлигаций некоторых стран Евросоюза на триллионы евро. И Федеральный суд нашел веские основания полагать, что, скупая облигации государственных займов, ЕЦБ противоправно участвует в пополнении государственных бюджетов стран ЕС, что позволяет Федеральному суду наложить запрет на скупку чужих госаблигаций. Ведь схема выкупа облигаций, разработанная ЕЦБ, довольно хитро предусматривает, что основная часть приобретенных им ценных бумаг приходится на национальные центральные банки.

То, как отреагирует на это Брюссель, легко поддается вычислению: Суд ЕС отпишется тем, что «программа количественного смягчения» была одобрена всеми членами ЕС, в том числе Германией. Но конфликт национальных и «брюсселевских» интересов заметно углубился. То, как он разрешится, станет ясно после выборов в Германии – но не позднее конца текущего года. А пока, как отмечает Вloomberg, чиновники Европейского центробанка подняли тревогу: слишком сильный евро может негативно отразиться на экспорте и помешать экономическому подъему уже в этом квартале – и тут не до аплодисментов.