На острие американской политики



7 июня, 2017.
Александр Воронцов
2 июня 2017 г. Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию № 2356 по дополнительным санкциям в отношении КНДР. Резолюция инициирована Соединёнными Штатами в ответ на продолжающиеся запуски северокорейских ракет. Все участники голосования отметили, что принятие данной резолюции демонстрирует единство членов СБ ООН и международного сообщества в осуждении ракетно-ядерной программы Северной Кореи, однако этим единство и закончилось. Последующие оценки документа членами Совбеза были различными, а порой просто полярными.
Представитель США Никки Хейли заявила, что если принятые дипломатические и финансовые меры на Пхеньян не подействуют, у США существуют «другие средства». США, отметила Хейли, стремятся к переговорному решению, но «Северная Корея должна первой остановить все ракетные и ядерные испытания и совершить конкретные шаги по ликвидации существующих ядерных программ» (то есть разоружиться в одностороннем порядке, ещё до начала переговоров. – А.В.). При этом перед голосованием в ООН американская сторона расширила собственные односторонние санкции против КНДР, включив в число «наказанных» три российские компании и одно физическое лицо. «Давление, - заявила Никки Хейли, – не прекратится до тех пор, пока Северная Корея не выполнит положения резолюций Совета Безопасности ООН. Можно повысить эффективность санкций в отношении Северной Кореи, и поэтому США обращаются к государствам, проводящим ответственную политику, с призывом прекратить дипломатические связи и остановить незаконную торговлю с Северной Кореей».
Иначе толковал итоги голосования российский представитель в СБ ООН В. Сафронков. Во-первых, он указал на «спорные моменты» в резолюции. «Разумеется, Пхеньян нарушает введенные против него санкции, но он не поставляет компоненты ОМУ в руки негосударственных субъектов», – отметил дипломат, сказав, что имеются серьёзные сомнения по поводу упомянутых в тексте резолюции неких «других программ». «На данном этапе нет свидетельств того, что Пхеньян занимается разработкой химических и биологических военных программ», – заявил В.Сафронков.
Во-вторых, российский дипломат подчеркнул, что конфронтационная логика чревата катастрофическими последствиями как для Корейского полуострова, так и для региона в целом: «Для нас очевидно, что выбор должен быть сделан в пользу максимального использования дипломатического инструментария. Заслуживают серьезного внимания китайские предложения относительно двойного замораживания – ракетных программ КНДР и американо-южнокорейских учений и параллельного продвижения к решению проблем полуострова». Ранее США дважды (в 2015-м и 2016 году) с порога отвергали аналогичное предложение КНДР; отклонил Вашингтон данное предложение и тогда, когда 8 марта с. г. его вновь выдвинул в китайской интерпретации и от имени Пекина министр иностранных дел КНР Ван И.
В-третьих, подчеркнём важность заявления российского дипломата о том, что «санкции в отношении Северной Кореи не должны вести к удушению 25 миллионов простых граждан, подавляющее большинство которых нуждается в срочной помощи».
Китайские представители также высказывались в пользу скорейшего возобновления переговорного процесса и мирного решения ядерной проблемы Корейского полуострова.
Что же показывает принятие резолюции СБ ООН № 2356 в контексте последних событий?
Первое. Тезис об известной неопределённости внешней политики новой американской администрации не подтверждается. Дональд Трамп не только вполне определился со своими внешнеполитическими приоритетами, но и перешёл в наступление. Сейчас в США много говорят о «двойном сдерживании», имея в виду Россию и Китай. Во время американо-китайского саммита в апреле с. г. Трамп фактически выдвинул Си Цзиньпину ультиматум, предложив в течение 90 дней драконовскими санкциями усмирить КНДР. В противном случае, как было обещано, очень скоро под американские санкции попадут тысячи китайских фирм, так или иначе ведущих бизнес с Северной Кореей. Почти одновременно были расширены санкции США против КНДР и России. Выступая на днях на крупном форуме «Шангри-ла» в Сингапуре, министр обороны США Дж. Мэттис нахваливал Китай за солидарную работу с Вашингтоном по закручиванию гаек в делах с Пхеньяном с целью заставить северокорейцев отказаться от ядерного оружия. Это, однако, не помешало шефу Пентагона в том же выступлении обрушиться на Пекин за его «неприемлемую, одностороннюю политику по принудительному изменению статус-кво» в Южно-Китайском море и пригрозить Пекину возможностью открытой конфронтацией с Соединёнными Штатами в данном районе мира.
Второе. Раньше жёсткие документы наподобие резолюции 2356 принимались Совбезом после особо резонансных действий Пхеньяна, трактуемых как грубые нарушения режима нераспространения ОМУ (проведение пяти ядерных испытаний, запуски баллистических ракет дальнего радиуса действия, в том числе с искусственными спутниками Земли, и т. д.). Однако за время после принятой в ноябре 2016 г. предпоследней резолюции ничего подобного Пхеньян не предпринимал, продолжая серию наземных и полётных испытаний ракет преимущественно среднего и малого радиуса действия. Тем не менее на этот раз Вашингтон решил наказать КНДР, так сказать, по совокупности действий. Принятие резолюции 2356 в Белом доме приветствовали как свою победу, подчеркнув, что это первое при администрации Трампа антисеверокорейское решение, единогласно поддержанное Советом Безопасности ООН. Под «победой», видимо, имеется в виду то, что Китай уже прошёл больше половины упомянутой выше 90-дневной дистанции, не добившись от Вашингтона ни малейшего смягчения позиции по Южно-Китайскому морю, а Россия поставлена перед лицом очередного расширения санкций, в том числе против её предприятий в Северной Корее.
Третье. Можно ли рассчитывать, что новая резолюция Совбеза будет содействовать решению корейской проблемы и окажет воздействие на Пхеньян? Все голосовавшие за неё прекрасно понимали, что нет. Резолюция 2356 стала третьим аналогичным документом за последние 14 месяцев. Всего же СБ ООН принял 18 (!) резолюций, осуждающих деятельность КНДР в сфере нераспространения, из них 17 – начиная с 2006 года. За это время ракетно-ядерный потенциал КНДР заметно вырос и количественно, и качественно. Полагаю, комментарии тут излишни.
При всей важности борьбы ООН за сохранение режима нераспространения ОМУ трудно не признать новую резолюцию односторонней. В качестве единственного источника напряжённости в регионе указана Северная Корея, а провоцирующая её военная деятельность США в районе Корейского полуострова выведена за скобки. А ведь у границ КНДР в режиме нон-стоп проводятся многосторонние военные манёвры с участием 200-300 тысяч военнослужащих, у берегов Северной Кореи сконцентрированы три американских авианосных группы и т. д.
Ситуация на Корейском полуострове складывается всё более драматично. Вопреки риторике американских дипломатов вроде того, что мы, мол, «не стремимся к смене режима в Пхеньяне», целью США является ликвидация, прежде всего, самой КНДР, а не её ядерного потенциала. Именно поэтому Вашингтон так упорно отказывается от содержательного диалога, от прямых, серьёзных переговоров с Пхеньяном, в которых тот выступал бы в качестве равноправного партнёра, а его законные озабоченности в сфере безопасности всерьёз бы учитывались и исключали параллельную проработку американской стороной «второй, скрытой повестки». Пхеньян давно и настойчиво ищет возможности такого диалога с Соединёнными Штатами, но ему в этом неизменно отказывают. Москва и Пекин постоянно прилагают усилия, чтобы помочь возобновлению переговорного процесса, – и тоже тщетно.
В этом смысле слова российского представителя Владимира Сафронкова о том, что «санкции в отношении Северной Кореи не должны вести к удушению 25 миллионов простых граждан», являются указанием на совершенно реальную угрозу, материализацию которой неуклонно приближает администрация Дональда Трампа, стремясь использовать ООН в качестве своего инструмента.
На память приходят исторические аналогии. В годы Корейской войны (1950-1953 гг.) ООН вопреки своему прямому предназначению – и единственный (пока) раз в своей истории – уже была воюющей стороной и воевала против КНДР. Есть ли гарантии, что это не повторится? Ведь если дело дойдёт до полной, непроницаемой экономической блокады Северной Кореи, разрушительный эффект этого действа будет таков, что он может быстро привести ко второй Корейской войне, о катастрофических последствиях которой для обеих Корей и их соседей нечего и говорить. И если такое случится, сможет ли после этого Организация Объединённых Наций оставаться главным инструментом поддержания и укрепления международного мира и безопасности?
Зная психологию северных корейцев, считаю необходимым подчеркнуть: в последние месяцы происходит много такого, что не оставляет Пхеньяну выхода и прямо подталкивает его к удвоению усилий по укреплению своего ядерного щита, только и способного, по убеждению северокорейцев, обеспечить их выживание.
Практикуемый Вашингтоном подход к проблеме не оставляет Ким Чен Ыну ни единого шанса на то, чтобы даже попытаться изменить стратегию и тактику своего поведения. Ким Чен Ын прекрасно понимает, что согласие на предлагаемый американцами вариант равносилен капитуляции и его собственной быстрой смерти. Опыт С. Милошевича, С. Хусейна, М. Каддафи не оставил у северокорейского лидера ни малейших сомнений: любая односторонняя уступка с его стороны приведёт к лавинообразному росту новых требований с неизбежным и скорым финалом.
Северокорейские лидеры, и в частности Ким Чен Ын, – одни из немногих в современном мире государственных руководителей, которые чётко усвоили, а главное реализуют на практике простой принцип: США считаются только с аргументом силы. И звучащие экстравагантно для стороннего уха северокорейские принципы («мы в равной степени готовы и к диалогу, и к войне», «на остриё ответим остриём, а на жёсткость сверхжёсткостью») – не звонкие лозунги, не бодрящая риторика, а закон жизни и выживания КНДР в несправедливом и недружественном международном окружении.