Петр Искендеров



Вступление в должность 14 мая нового президента Франции Эммануэля Макрона, возможно, откроет новый этап не только в истории французской Пятой Республики, но и всего Европейского союза. Победа 39-летнего политика с его созданным лишь в прошлом году движением «Вперёд!» была построена на отрицании сложившейся в стране двухполюсной политической системы. В этом плане Макрона с определённой натяжкой можно считать «французским Трампом», если, конечно, отвлечься от его евроатлантических и глобалистских предпочтений.

Так или иначе, в противостоянии с кандидатом «Национального фронта» Марин Ле Пен позиционирование Макрона как «борца с элитой» (к чему, конечно, можно отнестись с иронией и одновременно как сторонника общеевропейских ценностей принесло успех. Однако «сто дней» Макрона ещё только начинаются, а перспективы на предстоящих в июне парламентских выборах для поддерживающих его сил выглядят далеко не радужными. На выборах в Национальное собрание не будет второго тура, но зато никуда не денутся ни набравшая во втором туре президентских выборов 34 % голосов Марин Ле Пен, ни настроенные на реванш социалисты, левые радикалы Жан-Люка Меланшона и правые «Республиканцы». Это предвещает в новом составе Национального собрания самый неожиданный расклад сил.

Согласно последним социологическим исследованиям, «президентский» предвыборный блок, состоящий из движения «Вперёд!» и его младшего партнёра – «Демократического движения», способен получить в ходе первого тура выборов 11 июня 26–29 % голосов. Однако коалиция во главе с «Республиканцами» и «Национальный фронт» отстают не так сильно. Социологическая служба Harris отдаёт им по 22% голосов в первом туре.

На парламентских выборах и «Национальный фронт», и партии, кандидаты которых не попали во второй тур президентских выборов, сделают всё, чтобы взять верх над теми, кто проголосовал за нового президента, подчёркивает эксперт университета Science Po Антуан Жарден: «Ле Пен взяла историческую высоту – за нее отдали голоса 11 млн французов, чего никогда даже близко не было, и она такой момент для увеличения своего представительства в парламенте упускать не захочет».

Ещё более неоднозначной представляется победа Эммануэля Макрона для будущего Европейского союза. Несмотря на восторженные комментарии ведущих европейских политиков по поводу его избрания (что на самом деле является вздохом облегчения в связи с неизбранием Марин Ле Пен), уже сейчас ясно, что при новом хозяине Елисейского дворца Брюсселю будет сложнее, чем в случае с его предшественниками – Франсуа Олландом или даже Николя Саркози. И дело здесь не только в непредсказуемости (неуловимости политического лица) Макрона, но и в его опыте работы министром экономики.

От выбора французов в первую очередь пострадали страны Центральной и Восточной Европы. Стремление молодого и амбициозного Макрона придать новый импульс объединительным механизмам Евросоюза – не совсем то, что хотели бы услышать от него правящие политические элиты таких стран, как Польша, Венгрия, Чехия или Словакия, и без того лишающиеся в ЕС своего традиционного партнёра в лице Великобритании. По крайней мере, в Будапеште и Варшаве Макрона считают опасным «выскочкой», способным разрушить более или менее отлаженный на пространстве Евросоюза баланс по линиям Запад – Восток и Север – Юг, а также внести разлад во взаимодействие Парижа и Берлина, в которое традиционно «встраивали» свои интересы восточноевропейские лидеры.

Ещё один проигравший на выборах во Франции – это, по-видимому, Германия. Все последние годы интересам правящей германской коалиции отвечало наличие во Франции слабого и непопулярного президента Франсуа Олланда, молчаливо позволявшего Ангеле Меркель и её единомышленникам, прикрываясь клятвами в верности франко-германскому союзу, играть первую скрипку в европейских делах. Однако в портфеле бывшего министра экономики Франции имеется целый ряд проектов реформирования как еврозоны, так и всего Евросоюза, способных бросить в холодный пот германских политиков и финансистов: от реанимации идеи масштабного выпуска евробондов и перераспределения долговой нагрузки от средиземноморских стран на плечи Германии до полного отказа от принципов жёсткой бюджетной экономии в зоне евро.

Наконец, есть ещё один элемент политического ландшафта ЕС, для которого триумф Макрона – серьезный повод задуматься. Это правящий политический класс, воспитанный в традициях двухполюсной модели, основанной на маятникообразном процессе регулярной смены «правых» и «левых», либералов (консерваторов) и социалистов (социал-демократов). Что касается Макрона, то он ничем не связан с традиционной постголлистской политической системой Пятой Республики. По всей видимости, в странах Европы созрел общественно-политический запрос на смену изношенной двухполюсной модели как таковой, главное достоинство которой заключается в том, что она гарантирует сильным мира сего сохранение их статус-кво.

Почти половина всех избирателей в первом туре президентских выборов во Франции – электорат Марин Ле Пен и крайне левого Жан-Люка Меланшона – отдали свои голоса за кандидатов, которые выступают под антиэлитарными лозунгами и ставят под вопрос право Евросоюза на существование. Вот и сейчас в обнародованном предвыборном списке движения «Вперёд!» на предстоящих в июне парламентских выборах около половины кандидатов никогда не избирались в органы власти и являются, скорее, общественными активистами, чем политиками.


Всё это очень напоминает начавшийся процесс эволюционной смены элит. Нечто аналогичное, хотя с разной степенью проявленности, наблюдается и в других странах Европы.